– Кто ты? – резко спросил юноша у незнакомца, пытаясь разглядеть лицо, скрытое под низко надвинутой на лоб войлочной шапкой.

– Зачем тебе это? – ответил тот вопросом на вопрос, украдкой бросая взгляды по сторонам.

– Я сын вождя племени Абарис! Назови свое имя!

Незнакомец какой-то миг колебался; затем что-то шепнул псу, и тот ринулся на Абариса.

Сверкнул клинок акинака, и пес с визгом покатился по земле. Тем временем незнакомец в несколько прыжков очутился рядом с Абарисом и попытался ударить его в живот длинным и тонким кинжалом. Юноша молниеносно отпрянул в сторону и нанес колющий выпад сбоку, стараясь легко ранить противника, который нужен был ему живым. Но акинак, звякнув, лишь скользнул по телу, пропоров одежду. «Кольчуга»… – понял юноша и закружил вокруг незнакомца, стараясь найти брешь в его защите: длинный кинжал в руках соперника был оружием не менее грозным и разящим, чем акинак.

Наконец неизвестный, сознавая, что шум схватки может привлечь внимание ночной стражи, решил покончить с Абарисом одним ударом. Быстрым движением сбросив плащ, он намотал его на левую руку и, выбрав момент, сделал, как ему казалось, неотразимый выпад, целясь прямо в сердце юноши. Разгадав намерение врага, Абарис мгновением раньше поднырнул под руку и приемом, которому научил его старый, опытный воин Меченый, выбил нож у незнакомца, при этом проткнув ему акинаком предплечье. Но тот и не подумал сдаваться; словно рысь бросился на юношу, вцепился в него, и они упали на землю. Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка, не подоспей дозорные, посланные для наблюдения за купеческим караваном. Участь незнакомца была решена: в два-три приема его спеленали, как младенца.

Когда Абарис, отряхнувшись, подошел к своему противнику, то даже присвистнул от удивления – это был эллинский купец Афеней!

– В акрополь! – приказал он дозорным, показывая на Афенея.

Купец застонал от злобы и унижения: желторотый юнец победил его, сильного и ловкого мужчину, неоднократно выходившего победителем в единоборствах и с более грозными соперниками…

Марсагет в ярости сжал горло Афенея; тот захрипел, закатывая глаза.

– Ты у меня все скажешь, собака! – вождь отшвырнул обмякшее тело в угол комнаты.

Афеней во время допроса не произнес ни слова, только презрительно улыбался на все вопросы.

Марсагета и Меченого. Он был по-своему мужественным человеком, этот сарматский лазутчик: что можно ожидать от разъяренных сколотов, ему было хорошо известно. Он знал – пощады не будет.

– Хватит, – устало сказал Марсагет. – Продолжим после завтрака. Нужно немного вздремнуть.

– Его куда? – спросил Меченый, поднимая с пола полуживого Афенея.

– В пустую зерновую яму. И дружинника поставь… – Марсагет повысил голос: – Афеней, подумай! Мне нужно знать, кто был твоим собеседником. Если не перестанешь упрямиться, я прикажу содрать с тебя кожу! С живого! Уведи его!

Меченый вывел лазутчика и вскоре возвратился.

– Какие будут приказания? – спросил он.

– Не нравится мне этот купеческий караван… – после некоторого раздумья ответил вождь. –

Слишком уж внезапно появился он у наших стен. Как случилось, что его не заметили наши сторожевые отряды? По какой дороге шел караван, и кто его провел?

– Ты думаешь, это лазутчики сармат?

– Не исключено… Но мы не можем нарушить закон гостеприимства, поэтому пока нужно лишь усилить наблюдение за ними.

– Будет исполнено.

– Иди.