Йамгон Контртул Ринпоче выглядит очень добрым. Я чувствую себя удивительно важной, значимой, хотя меня, конечно, и пугает такое внимание. Внезапно я забываю обо всем: об обязательных формулах вежливости, о том, как надо правильно обращаться к учителю. Я бы с радостью укутала в одеяло красивых фраз мое обращение, но оно срывается с моих губ, словно просьба о помощи. Так что я сразу перешла к самой сути:

— Я хочу стать монахиней!

Мой голос не дрожит. Слова звучат как утверждение. Йамгон Конгтрул Ринпоче смотрит на меня с улыбкой, потом переглядывается с помощником, словно кто–то только что рассказал им веселую шутку. И мне приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не повернуться и проверить, не сидит ли за мной еще один ребенок, корчащий рожи. Краем глаза я замечаю, что на учителе новые кожаные сандалии. Я уверена, что он надел их в первый раз. Наверное, недавно разбогатевший старейшина нашего квартала передал их ему в качестве подношения во время последнего визита. Мне хочется, чтобы и учитель сегодня обновил что–то в этом мире.

— Я правда хочу стать монахиней!

Я искренне верю в свои слова, и все это прекрасно видят. Словно во сне, я наблюдаю за тем, как Йамгон Конгтрул Ринпоче достает из–за спины маленький красный мешочек и вытаскивает оттуда серебристые ножнички. Потом наклоняется ко мне и одним движением срезает прядь волос. Я знаю, что этот обряд символизирует отречение от мира тех людей, которые решили посвятить себя религии. Но я не чувствую, что меня чего–то лишили, напротив, мир впервые открылся мне во всей своей свободной красоте. От волнения я теряю голос. Учитель отворачивается к стене, закрывает глаза и начинает читать молитвы. После короткой церемонии он показывает мне, что пришло время освободить место.

— Отныне тебя зовут Карма Чоинг Дролма.

Я пячусь к двери, опустив глаза, чтобы они не выдали охватившую меня радость и испытываемую мной гордость. На ступенях монастыря я наконец вздыхаю полной грудью. Вот и все! Я спасена. Уже ничего нельзя изменить. Что бы теперь не случилось, я навсегда останусь монахиней. Я могу больше не бояться, что стану рабой мужской глупости и жестокости. Я посвятила себя религии, потому что не хотела выходить замуж, то есть из практических соображений и повинуясь инстинкту самосохранения. Я стала монахиней, чтобы освободиться от страданий.

Позже я узнала, что именно в этом состоит суть буддизма. До сих пор религия не играла особой роли в моей жизни. Как и все дети нашего квартала, я росла в атмосфере буддизма и воспитывалась на основе нескольких принципов: не убивай, не лги, не воруй… Я уважала традиции и обычаи, но не особо задумывалась над их смыслом. Все религиозные действия я совершала по привычке, вслед за родителями. И в десять лет я стремилась к свободе, а не к постижению таинств буддизма. Но получилось так, что именно наставления Будды сделали меня свободной.

Я бегу домой вприпрыжку, меня переполняют радость, гордость и чувство облегчения. Никогда еще я не была такой счастливой.

— Я стала монахиней, монахиней! Вы больше не можете удерживать меня здесь, вы должны отправить меня в монастырь! Я уезжаю! — кричу я, едва переступив порог дома.

Мама с папой непонимающе смотрят на меня. А я уже принялась собирать вещи. Мне не много нужно.