Высунув голову в окно автомобиля крестной, я с жадностью всматриваюсь в проносящийся мимо город, словно он может исчезнуть в мгновение ока. Меня поражают его контрасты: с одной стороны — ультрасовременные башни, пронзающие облака, с другой — старые дома с сохнущим на веревках бельем (сначала я приняла его за занавески)! Больше всего мне запомнилась автомойка: огромные пенные валики, странные звуки, доносившиеся снаружи в салон автомобиля — казалось, что мы находимся в центре торнадо, — и страх, соперничающий с новизной впечатлений…

Я мучаюсь от неожиданной жары и сильно потею в своем плотном одеянии. На третий день крестная предлагает мне подобрать что–нибудь не такое монашеское из одежды:

— Ани, ты не можешь ходить вот так, с тебя пот течет ручьем. Почему бы тебе в виде исключения не переодеться во что–нибудь нормальное?

Я не могу выдавить из себя и двух слов, кое–как объясняю крестной, что на улице люди смотрят на меня и я чувствую себя очень неуютно. В Непале так много монахов и монахинь, любая толпа пестрит красно–рыже–желтыми пятнами, и никто не обращает на них внимания. А здесь прохожие часто оборачиваются и начинают меня разглядывать, а мне это не очень нравится. Крестная прекрасно понимает, каково мне, поэтому буквально на следующий день покупает шорты–бермуды и пару футболок того же цвета, что и мои монашеские одежды, так что я чувствую себя гораздо лучше. Теперь я почти не выделяюсь на улицах Сингапура.

Дни бегут один за другим, я снова приступаю к занятиям. По утрам я хожу в лингвистический центр, где австралийский профессор, похожий на актера Робина Уильямса, занимается со мной английским. Я бы осталась в Сингапуре еще дольше, но виза закончилась, и через пять недель я вернулась в Непал, с сумками, полными подарков.

— Расскажи, расскажи, как там, за границей!..

Я успела уже раз пять рассказать родителям и братьям о своей поездке, но начинаю снова, поскольку всем это очень нравится. И мне тоже. Я описываю невероятно прямые улицы, бутерброды с плавленым сыром, женщин в мини–юбках, толпы в метро, светофоры, гудки кораблей в порту, подростков, целующихся прямо на улице, рекламные плакаты…

— А это правда, что все иностранцы живут во дворцах и разговаривают только о любви, красивой одежде и вкусной еде?

Наша соседка — мы даже не заметили, как она вошла, — тоже хочет получить свой кусочек мечты.

Как и многие жители Тибета, никогда не покидавшие родную страну, она свято верит, что за границей все именно так, как показывают в кино. Да и мое мнение о мире до поездки в Сингапур было на редкость наивным, но теперь я поняла, насколько экранная жизнь отличается от жизни настоящей. Мои друзья работают по десять часов в день, почти не бывают дома, возвращаются поздним вечером, усталые и вымотанные. Мне порой кажется, что они постоянно бегут за чем–то недостижимым.

Я успела привыкнуть к долине Катманду, раскинувшейся у моих ног, а они живут на куда меньших пространствах. Мне очень понравилось в одиночку гулять по огромному Сингапуру, ездить на автобусе, часами разглядывать витрины, пробовать необычные блюда, обладающие невообразимым вкусом. Я смогла ощутить и полюбить непрерывное биение сердца большого города, с удовольствием вспоминаю приветливость тех, с кем успела встретиться, но все же я бесконечно рада тому, что вернулась домой.

— А себе–то ты что купила?

Я показала две пары туфель, которые подарили мне друзья. Обожаю туфли. Если бы я не была монахиней, то обязательно стала бы fashion victim  — жертвой моды! Мне безумно нравится красивая, хорошо скроенная одежда из дорогих тканей. Наверное, это у меня от отца… Религиозные одеяния не отличаются особым разнообразием. Лишь в том, что касается обуви, я могу проявить хоть немного фантазии.