Омоновцы медленно, но уверенно сжимали фермерскую усадьбу в тиски. Они окружили ее со всех сторон и теперь ползком приближались к забору.

– Не пора ли?.. – спросил Артем своего боевого приятеля, когда в мобильном переговорном устройстве раздались три щелчка.

Командир ОМОНа небезосновательно опасался, что его разговоры с подчиненными могут засечь те, кто скрывается за забором усадьбы. Потому пользоваться переговорными устройствами можно было только в крайнем случае. Пока омоновцы ограничивались щелчками.

– Пора. Сворачиваемся – и вперед. Идем на абордаж.

Артем только ухмыльнулся в ответ, хотя на душе кошки скребли. Они решили протаранить ворота усадьбы самосвалом, который отвозил просеянную археологами землю в близлежащую балку. Самосвал уже примелькался бандитам, и командир ОМОНа надеялся, что подручные Жереха не обратят особого внимания на их маневры.

– Слазь, братишка, – сказал командир ОМОНа водителю самосвала. – Тебе рисковать незачем. Загрузился под завязку? Лады… Поехали, Артем Саныч. – Он сел за руль.

Казалось, мотор пятитонного потрепанного ЗИЛа от перегрузок развалится на куски.

Омоновец выжимал из него все, что только можно было. Когда самосвал вышел на прямой отрезок дороги, в конце которой виднелись высокие ворота, то это была уже не машина, а торпеда. ЗИЛ специально загрузили землей – чтобы удар был мощней.

– Сигнал всем: время "икс"! – уже не используя условные сигналы, рявкнул командир ОМОНа в микрофон переговорного устройства.

Теперь уже можно было не таиться. Время "икс" – начало штурма.

Тяжело груженый самосвал врезался в ворота, когда дробно застучали первые автоматные очереди. Машина смела их с такой силой, что створки буквально вспорхнули в воздух – как будто они были не из металла, а картонные.

– Артем, стреляй! – заорал командир ОМОНа, выписывая по двору виражи. – Стреляй, мать твою!..

Артем, который несколько замешкался (он ударился головой и на какое-то мгновение потерял ориентировку), удачно срезал автоматной очередью одного, затем второго бандита, не ожидавших такого лихого гусарского наскока, – они прятались за металлической бочкой и били весьма прицельно, а омоновцы никак не могли оттуда их выкурить. Вскоре двор от бандитов был освобожден, но подручные Бени Черного все еще огрызались, стреляя из окон дома.

– Давай "черемуху"! – скомандовал боевой приятель Артема, и в окна полетели гранаты со слезоточивым газом.

Постепенно стрельба сошла на нет. Бойцы ОМОНа сумели достаточно быстро забраться на второй этаж и ликвидировали пулеметчика, который уже готовился открыть огонь.

Узнав об этом, Артем с облегчением вздохнул – пронесло… С такого расстояния пулеметные очереди рвут тело человека как акульи челюсти – пополам.

Где-то позади здания громыхнула боевая граната; осколки ударили по стенам, словно крупный град, а часть смертоносного железа с противным свистом ушла в небо.

– Первое отделение заходит внутрь! Остальные прикрывают! – Зычному голосу командира ОМОНа мог позавидовать фабричный гудок.

Артема не пустили в здание, пока не прекратились выстрелы и омоновцы не начали выводить во двор плененных бандитов.

– Стой, где стоишь. И посматривай по сторонам – на всякий случай. Тебе там пока делать нечего. Мои парни все сделают в лучшем виде. Не переживай. Никаких "но"! Здесь я главный! – отрезал командир ОМОНа, и майору пришлось задушить ретивое в зародыше.

Все верно, каждому свое. Ему еще предстоит работенка, будь здоров. Придется исписать десятки килограммов бумаги, пока дело дойдет до суда.

Жереха вывели одним из последних. Он был ранен в ногу, а потому его держали под микитки.