|
Но должен тебе сказать, Мара…. – Ну ну! Теперь ты будешь говорить, что я как женщина не должна находиться здесь. Привилегия мужчин, кощунственное отношение к сексу и прочее и прочее. Так вот, ты тоже не должен здесь находиться. После серьезных размышлений Фафхрд ответил: – Нет, я думаю, на представление должны приходить все женщины. Они могут научиться тут кое чему полезному. – Скакать, как кошка в жару? Пресмыкаться, как глупая рабыня? Я тоже видела все это, пока ты был нем и глух и только пускал слюни. Вы, мужчины, готовы смеяться над чем угодно, особенно когда какая нибудь бесстыжая сука выставляет напоказ свои костлявые телеса и делает вас краснорожими, задыхающимися похотливыми козлами! Жаркий шепот Мары становился опасно громким и мог привлечь внимание Хора и его соседей, однако удача вмешалась и на сей раз: под барабанную дробь Влана упорхнула со сцены, и зазвучала дикая, тонкая, какая то подпрыгивающая мелодия – это к однорукому минголу пришла на помощь юная илтхмарка, игравшая на флейте с ноздревым звукоизвлечением. – Я не смеюсь, дорогая моя, – немного снисходительно зашептал Фафхрд, – не пускаю слюни, не багровею и не задыхаюсь, как ты, надеюсь, заметила. Нет, Мара, я здесь только потому, что хочу побольше узнать о цивилизации. Девушка посмотрела на Фафхрда, и ее ухмылка вдруг перешла в нежную улыбку. – Знаешь, мне кажется, ты действительно веришь в то, что говоришь, невероятное ты мое дитя, – задумчиво шепнула она. – Если, конечно, считать, что упадок, называемый цивилизацией, может для кого то представлять интерес, а скачущая девка может быть выразительницей ее откровений или, вернее, отсутствия таковых. – Я не верю, я просто знаю это, – ответил Фафхрд, не обращая внимания на остальные слова Мары. – Весь мир считает так, а мы должны сидеть, тупо уставившись в свой Мерзлый Стан? Смотри вместе со мною, Мара, и набирайся мудрости. В танцах этой актрисы – культура всех стран и времен. Сейчас она изображает женщину Земли Восьми Городов. Возможно, Мара начала понемногу сдавать свои позиции. А может, дело было в том, что все ее внимание привлек новый костюм Вланы – узкая зеленая блузка с длинными рукавами, свободная голубая юбка, красные чулки и желтые туфельки, – а также то обстоятельство, что от быстрого танца на шее у актрисы вздулись жилы и участилось дыхание. Во всяком случае снежная девушка пожала плечами и, снисходительно улыбнувшись, прошептала: – Что ж, должна признать, что во всем этом есть некий отталкивающий интерес. – Я так и знал, что ты поймешь, дорогая. Ты ведь в два раза умнее любой женщины нашего племени, да и мужчины тоже, – заворковал Фафхрд, нежно, но несколько рассеянно поглаживая девушку и устремив взгляд на сцену. Затем, все так же молниеносно переодеваясь, Влана изобразила гурию востока, чопорную квармаллийскую королеву, томную наложницу Царя Царей, надменную ланкмарскую даму в черной тоге. Последнее было сценической вольностью: тогу в Ланкмаре носили только мужчины, однако этот род одежды был во всем Невоне как бы символом Ланкмара. Между тем Мара лезла вон из кожи, пытаясь разделить причуду своего нареченного. Сначала она была искренне увлечена и мысленно отмечала подробности нарядов Вланы, штрихи ее поведения, которые она могла бы перенять не без пользы для себя. Но затем у нее постепенно появилось ощущение, что эта старая по сравнению с ней женщина неизмеримо выше нее в смысле подготовки, знаний и опыта, научиться играть и танцевать так, как это делала Влана, можно лишь путем долгих и усиленных занятий. И как, а главное, где может снежная девушка носить такие наряды? Чувство собственной неполноценности уступило место зависти, а потом и злобе. Цивилизация отвратительна, Влану следует прогнать плеткой из Мерзлого Стана, а Фафхрду нужна женщина, которая устроила бы ему нормальную жизнь и не давала бы разгуляться его воображению. |
