|
– Поневоле станет скучно, – заметил он, – если ни один нос не поморщился и ни одно ухо не повернулось с тех пор, как я смотрел на них в последний раз. И если это покой, то я ему не доверяю. Я чувствую ледяной холод, Мышелов… Но Мышелов смотрел мимо него. Едва слышно, или вовсе бесшумно, в «Серебряный Угорь» только что вошли две стройные особы и замерли ненадолго у тяжелого, как свинец, занавеса из железных полос, удерживавшего туман снаружи и способного превратиться в щит, который не пробить никаким мечом, – замерли, оценивающе рассматривая посетителей таверны. Одна из них была мускулистой, как мужчина, с голубыми глазами, худощавым лицом, широким ртом; ее одежду составляли короткая мужская куртка и синие брюки, а также длинный серый плащ. Вторая была тонкой и гибкой, как кошка, зеленоглазой, с крепко сжатыми полными губами; она была одета так же, но ее костюм отличался цветом – ржаво красный и коричневый. Они не были юными девушками, но и до средних лет им было еще далеко. Гладкие лбы, безмятежные взгляды, правильные овалы лиц и длинные волосы – у одной серебристо русые, у другой черные, с каштановым отливом, – подчеркивали их женственность. Именно это последнее обстоятельство вывело из заторможенного состояния собравшихся в таверне олухов, и с полдюжины их вскочили и двинулись навстречу вновь вошедшим, приглашая девушек за свой столик и утробно хихикая. Девушки шагнули вперед, словно спеша к кому то, но их взгляды были устремлены поверх голов. А потом – не задержавшись ни на мгновение и ни с кем не столкнувшись, хотя кое кто дернулся, как будто ему наступили на ногу, а кто то слегка задохнулся, словно получил под ребра крепким локтем, – девушки прошли мимо этой шестерки. Это выглядело так, словно они прошли прямо сквозь мужчин, как человек может пройти сквозь клубы дыма, лишь слегка поморщившись. Позади девиц облитый презрением дым зашевелился и заволновался. А девушки шли прямиком к Серому Мышелову и Фафхрду, которые разом приподнялись и чьи руки все еще тянулись к рукояткам мечей, вложенных в ножны, хотя и не касались их., – Леди… – начал Мышелов. – Выпьете немного вина? – продолжил Фафхрд. – Очень помогает от ночного холода, – закончил Мышелов, отвешивая короткий поклон, в то время как Фафхрд учтивым жестом показал на стол, из за которого они с Мышеловом встали и возле которого стояло четыре стула. Стройные женщины остановились и неторопливо оглядели друзей. – Мы могли бы… – пробормотала та, что была ниже ростом. – Предоставить вам возможность отправиться на Льдистый остров в ответ на угощение, – закончила высокая тоном чистым и живым, как стремительный снежный ручей. При словах «Льдистый остров» лица двух мужчин стали задумчивыми и мечтательными, как в других мирах могло бы случиться при звучании слова «Атлантида», или «Эльдорадо», или «Дальний Предел». Тем не менее они согласно кивнули и придвинули стулья для женщин. – Льдистый остров, – повторил Фафхрд так, словно произносил заклинание, пока Мышелов занимался кубками и кувшинами. – Когда я был ребенком и жил в Стылых Пустошах, и позже, в годы пылкой юности, будучи пиратом, я слышал, как кое кто шептался о нем и о городе Соленая Гавань. Легенды гласят, что на него указывают Когти – те маленькие каменистые полуострова, что замыкают северо западную часть земли Невона. – На этот раз легенды говорят правду, – мягко, но живо сказала русоволосая женщина в синем и сером. – Льдистый остров существует. И Соленая Гавань тоже. – Ну, – с улыбкой сказал Мышелов, церемонно протягивая девушке кубок, – говорят также, что Льдистый остров не более реален, чем Симоргия. – А Симоргия нереальна? – спросила она, принимая кубок. |
