– Я знаю, Юрий Владимирович, что вы всегда меня не любили, поскольку совершенно не разбираетесь во фрактографии. Одного знания рентгеновского микроанализа для нашей лаборатории недостаточно! – тут же отбрила его Голощекина. – Я считаю, что сократить можно как раз вас, потому что на анализаторе Виктор Иваныч отлично справится и один.
– Ай ай ай! Как быстро вы меняете свое мнение в зависимости от обстоятельств! – усмехнулся Морозов.
– Ничего я не меняю! Я всегда считала, что вы – лишний человек в нашем коллективе! – И Галина Андреевна в очередной раз подивилась собственной смелости и принципиальности. Конечно, она не размазня Валентина! Она всегда режет правду матку в глаза, когда этого требуют интересы дела! А от Морозова и в самом деле никакого прока. Подумаешь – математик, программист! Сто лет жили без программистов и дальше проживем в лучшем виде. Тем более что и заступиться за него некому. Он пару раз был отловлен в проходной в нетрезвом состоянии и работает тут до следующего подобного случая. А если будет выступать, подобный случай ему очень легко организовать.
– Почему же вы не написали мою фамилию? – прервал приятные размышления Голощекиной Юра. – Против меня, между прочим, не было ни одного голоса!
Галина Андреевна подавилась следующими справедливыми словами, которые уже почти подготовила в своем сознании. Действительно… Она его фамилию не написала. Она написала фамилию Нины, потому что, если уж устранять с дороги конкурентов, то не Морозова. Чем он ей мешает? Да ничем. Пусть спокойно пишет свои программы! Настоящей конкуренткой Галине является лишь Муромцева. Вообще то Галина Андреевна считала себя вне конкуренции и написала про Нину так только… на всякий случай… И вот вам, бабушка, и Юрьев день!
Сергей Игоревич сидел ни жив ни мертв. Сказать Голощекиной, что он одобряет выбор коллектива, было выше его сил. Остальные сотрудники тоже помалкивали, понимая, как после голосования неожиданно осложнилось, вместо того, чтобы облегчиться, положение несчастного начальника лаборатории фрактографии и рентгеновского микроанализа.
Нина ехала домой в метро в модной Светкиной куртке и мучительно размышляла над тем, кто, кроме Галины, мог написать ее фамилию. В Голощекиной она не сомневалась. Та и должна была выступить против нее. Лишь они вдвоем одинаково хорошо владеют обоими методами и могут виртуозно работать на двух приборах. Только они по очереди садятся за анализатор, когда Виктор в отпуске. Обе они отлично фотографируют и по старинке: на фотопленку, и с помощью компьютера. Фаина смертельно боится анализатора, который со своими многокнопочными шкафами похож на пульт управления космическим кораблем. Она работает на нем лишь тогда, когда начальник вдруг на нее рассердится и начинает упрекать, что стыдно, дескать, за пятнадцать лет так и не освоить пустяковый прибор. Фаина в такие моменты всегда очень гордо отрывается от компьютера с лицом, на котором явственно читается: «Хорошо, я сяду за ваш поганый анализатор и посмотрю оттуда, как вы без меня составите ведомости и протоколы». Через пять минут она уже мигала Нине, чтобы та помогла ей запустить программу, а Сергей Игоревич, окончательно заблудившись в графах и колонках очередной ведомости, еще раз убеждался, что расстановка сил в его лаборатории правильная и не стоит ее менять в угоду собственному плохому настроению. Фаина возвращалась к компьютеру, а Нина завершала начатое ею на анализаторе.
Что касается Валентины, то с анализатором она справляется не хуже других, но совершенно не может снимать на фотопленку. Она у нее все время путается и рвется, а уж фотографии получаются – хуже некуда. Конечно, на пленку они сейчас снимают редко, но все таки хотя бы в этом преимущество у Нины перед Валентиной есть.
Исходя из всего этого, ни Валентине, ни Фаине нет смысла пытаться избавиться от Нины. |