— Да кто тебе поверит, ты ж бывший уголовник! — заносчиво бросила Дарья, доставая из кармана носовой платок и осторожно промокая уголочком глаза.

Но перед тем как вынуть платочек, девчонка вытащила из кармана джинсиков ключи. Самые обыкновенные ключи от квартиры, которые есть практически в любой дамской сумочке. Но Дашины ключики все же были особенные.

Я сразу впилась жадным взглядом в брелок с хорошо знакомой мне хрюшкой. Ну да, с тем самым поросенком — розовой спинкой и хромым копытцем, который пропал у меня в «Ашане». Протянув руку, я взяла у девушки связку ключей, чтобы получше рассмотреть поросенка. Даша рефлекторно дернулась, но связку отдала. Да нет, этого просто не может быть! Поросенок точь-в-точь как тот, что был украден у меня из тележки! Но откуда он мог взяться у приемной дочери Руслана Ножкина?

И тут меня точно шилом кольнуло. Я вспомнила, почему мне показалась такой знакомой фигура в вытянутом свитере с рукавами как у Пьеро. Да это же Дашка сказала мне сразу же после эпохальной драки со Стервозой: «Здорово ты ее!», и я еще окрестила ее про себя девушкой COOL.

Просто в больнице малышка выглядела такой скромницей, что трудно было в ней заподозрить развязную девицу с размалеванной физиономией и дурацкими хвостами на макушке. Ту самую «принцессу подворотни», которую я видела в день Стервозиной смерти в гипермаркете. Значит, Дарья все-таки была тогда в «Ашане», и никакой ошибки тут быть не может.

— Это мой, из пакета с палантином, — одними губами прошептала я в ухо подруге и так посмотрела на Оганезову, что та сразу же все поняла.

— Ты уверена? — с сомнением в голосе спросила Наташка, не отрывая пристального взгляда от покрывшегося испариной лица Ивана Таганского.

Теперь уже его держали за руки трое мужчин — двое молдаван и оператор Петя.

— Посмотри, видишь? Копытце помято. В магазине «Бельгийские сувениры» мне сделали за этот маленький недостаток хорошую скидку.

— Деточка, откуда у тебя эта хрюшка? — с драконьей улыбкой на устах проговорила Оганезова, наклоняясь к Даше.

Приемная дочь Руслана Ножкина нервно всхлипнула, порыскала глазами по комнате в поисках подсказки и, чуть помедлив, выпалила:

— А мне ее Иван подарил! Тогда же, когда предлагал кольцо взять!

— Ха, значит, от дорогого кольца ты отказалась, а грошовую безделушку взяла? — недоверчиво спросила редактор Неля, по нашим напряженным лицам чувствуя какой-то подвох. — Даш, ты ничего не путаешь?

— Да не путаю я ничего, — огрызнулась девчонка, передергивая плечами. — Кольцо — это кольцо. Каждый дурак знает, что кольцо — это символ любви. А я Таганского терпеть не могу. Что же я у него кольца-то брать стану? А брелок что, так, ерунда… Мне поросенок очень понравился. Такой прикольный. Вот я и взяла.

Наташка оторвала задумчивый взгляд от вспотевшего лба певца и, поправив сползшие на кончик носа очки, напористо произнесла:

— А вот охранник с автостоянки перед «Ашаном» утверждает, что за десять минут до трагедии он разговаривал с убитой Кругловой. Просил ее отогнать машину с проезда. И было это сразу же после того, как Светлана разругалась с Иваном в пух и прах, и Таганский, хлопнув дверцей, в бешенстве покинул салон «Гелентвагена». Так вот. Охранник обратил внимание, что Круглова крутила в руках ключи от машины, и на ее ключах был этот самый брелок. Розовый поросенок с кривым копытцем.

— Врет ваш охранник! — закричала девчонка.