И так далее все в этом же стиле.

В «Белый крест» Сева Голованов прихватил с собой Агеева. На всякий случай, мало ли как обернется… Хоть внешность у обоих и славянская, прицепиться всегда можно найти к чему, было бы желание.

Оделись с милитаристским уклоном: высокие ботинки, черные брезентовые штаны, черные свитера, наглухо застегнутые куртки, черные шапочки на самые глаза. И фейс-контроль прошли без проблем: два вышибалы на входе только скользнули по ним взглядами.

Народу было пока немного, за барной стойкой и за столами сидело десятка два молодых и очень молодых людей. Но Сева решил, что надо прийти пораньше и посидеть подольше, чтобы побольше увидеть. К старому, но еще не выполненному заданию: отыскать друзей Влада, у которых мог бы скрываться Руслан, Денис добавил еще одно: вычислить автора анонимки, добытой Чистяковым. Обе задачи представлялись Севе неразрешимыми. Ни Лисицын, ни Шульгин помочь не смогли. А Сева, ломая голову над изобретением универсального подхода к бритоголовым, додумался вместо решения до еще одной проблемы. Это могла быть месть за предательство, и стукнул его гирей, возможно, кто-то из скинов. Значит, в «Белом кресте» нужно искать: и покровителя Руслана, и анонимщика, и возможного убийцу Влада. Причем первый и второй могут оказаться одним и тем же лицом, и этому лицу, скорее всего, угрожает опасность: его рано или поздно вычислят. То есть найти его надо быстро…

От всего этого просто голова шла кругом. На сайте «Штурмовых бригад» было написано, что в бригаде полторы тысячи человек. На самом деле — человек двести максимум, Сева выяснил это за два дня, последив за клубом и баром. Но даже из двухсот человек как выделить скрытых антифашистов и фанатиков-убийц? Исключительно по внешнему виду?

Сыщики взяли по паре пива и устроились за свободным пока столом подальше от ревущих колонок. Сева надел очки с вмонтированной в них видеокамерой, а в двух кварталах от бара в машине сидел Демидыч и наблюдал на экране все то же, что видел Сева, а заодно и записывал «кино» для истории.

Посетители понемногу подтягивались, и к восьми вечера бар был забит до отказа. Большинство составляли скины, иногда, впрочем очень редко, с дамами. Они пили по преимуществу пиво, курили, ржали и матерились. Обрывки разговоров, долетавшие до сыщиков, касались в основном позорной игры «Спартака» в Лиге чемпионов и погрома в «Ямайке». Ни о Герасимовой, ни о Владе-предателе, ни о происках ФСБ и слова сказано не было. Сыщики старательно пытались вырвать взглядом хоть какие-то аномалии в толпе скинов: главных ораторов или, напротив, молчунов, непьющих, или наоборот, но это было все равно что искать иголку в стоге сена, да еще за их столик подсели немецкие туристы. Целых пять человек говорливых, восторженных арийцев. Пока они, осматриваясь и смущаясь, трепались между собой, было еще терпимо, но, выпив по бокальчику, они полезли знакомиться.

— Ви есть русиш фашист? — перекрикивая динамики, орал Севе в ухо самый смелый, назвавшийся Вольфгангом.

— Я, я, типа того… — Севе было неудобно посылать любопытствующих бундесов подальше открытым текстом.

— А ми ест волонтьор-антифашист из Германия. Ми изучайт наши, как ето, оппонент. Ми приходить сюда третий раз. Ето есть очень достопримечательний в Москва место.

— Понятно.

— Ви рассказать о ваши убеждения и борьба? — Он полез за блокнотом и фотоаппаратом. — Ви не брить голова? Ви читать Хитлер?

Фотографироваться и давать интервью сыщикам совершенно не улыбалось, и Сева протестующе замахал руками:

— Найн! Найн фашист! Мы это… не фашисты пока, присматриваемся…

— Was? Was?! — загалдели спутники Вольфганга.