— Ненавижу! Что может быть хуже? Все знаем, а доказать не можем!.. Бред! Сущий бред получается…

Кроме хлеба и колбасы Сева и Филя притащили две бутылки водки. Но Денис запретил категорически:

— Пить будем, когда придумаем что-нибудь. А еще лучше, когда прищучим гадов.

— А как же для стимулирования мозгового кровообращения?.. — уныло возразил Сева.

— Для кровообращения сходи в аптеку.

— Итак, давайте вспомним все, что у нас есть, и разложим по полочкам, — предложил Денис, когда все получили по чашке кофе и паре бутербродов. — Если бы прямо сегодня проводилось голосование в номинации «политик года», Чистяков был бы вне всякой конкуренции. Мы знаем, что он очень четко спланировал свой карьерный взлет. А ступеньками к его сегодняшней славе послужили…

— Смерть Герасимовой, — кивнул Щербак.

— Смерть Герасимовой — это во-первых, в ее тени Чистяков никогда бы не поднялся. Во-вторых?

— Во-вторых, дело Пуховой, — сказал Гордеев.

— Точно, — согласился Денис. — Несмотря на уверенность в ее виновности, вся страна сопереживает несчастной женщине, потерявшей сына, и с широко раскрытым ртом внимает Чистякову — рыцарю на белом коне.

— И в-третьих, у Чистякова якобы есть план, как побороть фашизм, — подал голос Макс.

— Якобы — это ты хорошо сказал, — угрюмо хмыкнул адвокат. — Популизм чистой воды! До сих пор все было неправильно, давайте прежние методы гневно осудим, особенно фээсбэшные, и попробуем как-нибудь по-другому…

— Значит, получается три ступеньки, — подытожил Денис, — Герасимову замочили, на Пухову свалили, громко покричали. Но пока народ не охладел к теме, пока какие-нибудь новые, еще более яркие, события не вытеснили ее из сознания масс, Чистякову просто необходимо занять место Герасимовой и укрепиться там. То есть три этапа пройдены, но миссия не завершена.

— Как же он ее завершит, если у него против фашиков, по сути, ничего нет? — спросил Сева. — Если бы он смог организовать какой-нибудь громкий процесс, типа «дела врачей», заклеймить, распустить и запретить, тогда да, конечно…

— А вот как раз громкий процесс-то ему и не нужен, — возразил Гордеев. — И именно потому, что на руках у него нет ничего, кроме показаний одного человека…

— Который еще, возможно, испугается и вообще замолчит, — добавил Щербак.

От неожиданно снизошедшего озарения Денис даже поперхнулся кофе:

— А ведь это, может, как раз то, что мы ищем?!

— Что, что? — переспросил Сева.

— Не выгоднее ли Чистякову, чтобы этот свидетель замолчал вовремя и навсегда? По-моему, гораздо выгоднее!

Щербак энергично поскреб затылок:

— То есть Боголюбова будут мочить?

— Вот именно! — подтвердил Денис. — И, подняв на щит мертвую Герасимову, мертвого Влада и мертвого Боголюбова, Чистяков гарантированно доберется до желанного поста — руководителя крупной парламентской комиссии.

— А убийство спишут на фашиков или, еще лучше, на ФСБ, — продолжил мысль Макс. — Расследование будет тянуться лет десять…

— Да… — задумчиво протянул Гордеев. — Чистякова, по-моему, уже достали и в прессе, и свои браться парламентарии: где тот пресловутый свидетель, который своим признанием спровоцировал убийство Герасимовой.