Я кивнул, встал и сжал его руку. Он слабо сжал мою.

— Прощай, Рен, — сказал я. — Найди Келлс и передай ей от меня всего лучшего.

— Хорошо. И, Кишан?

— Да?

— Я тоже тебя люблю.

Слезы заполнили мои глаза. Я вернул времени ход и ушел, чтобы не видеть, как умирает еще один любимый человек.

В хижине Пхета я часто думал о том, что сказал Рен. Я нашел чернила и бумагу, написал письмо Келси, свернул, думая, откуда взялся свиток, что им доставили. Время было рассчитано так, что это не повлияло на их будущее.

Я годами носил его с собой, и когда бумага порвалась и выцвела, я сделал копию, скрепил ее новой печатью дома Раджарам и накрыл стеклом, чтобы защитить бумагой. Тогда я понял, что видел это раньше.

Я понял, что делать, посетил феникса, который, когда я спросил о веществе, дающем смертным видеть скрытое, он сказал выжать сок из огнефрукта. Я сделал и принес это. Он склонился над жидкостью и моргнул. Слеза упала из его глаза в жидкость.

— Это надолго? — спросил я.

— Это будет сильным, пока не умрет последний феникс, — сказал он.

Я поблагодарил его и направился в Тибет. Я появился перед первым Далай-Ламой, когда он шел по саду один, думая о тайнах вселенной. Если он и испугался, но не показал этого.

Я дал ему свиток и вещество, силой шарфа создал медальон тигра, что был у него, как я помнил. Я предупредил его, что свиток читать нельзя, дал ему другие указания, что помогут Келси и прошлому мне с заданием.

При мысли о Шангри-Ла у меня каждый раз сдавливало грудь. Без письма и печати мне ничего не оставалось. Я бродил пару десятилетий, помогал людям, где мог, зная, что этого хотела бы Ана. Я нашел юношу во время моих путешествий, и моя ладонь загудела, когда я пожал его руку.

Я тут же понял, то это один из моих потомков. Он сказал, что его зовут Тарак, и я вздрогнул. Я стоял перед своим дедом. Я уточнил, откуда он, и это подтвердило мои подозрения. Мы ходили вместе какое-то время, а перед расставанием я оставил ему подарок.

— Что это? — спросил он, разворачивая ткань.

— Важное наследство. У меня нет детей, — печать была холодной, ведь я врал, — и для меня было бы честью, если бы это осталось в твоей семье.

Его глаза стали огромными, когда он увидел, что держал в руках.

— Уверен, что хочешь расстаться с этим? — спросил он.

— Ты заслуживаешь этого. И мне пора идти дальше без этого, — я хотел развернуться, но вспомнил кое-что. Я вытащил второе бесценное сокровище из сумки, замешкавшись, отдал ему. — Это принадлежало моей покойной жене, — сказал я. — Может, однажды это получат твои жена и дочь, — я коснулся гребня Аны и улыбнулся, зная, что он окажется потом в руках моей матери.

Он знакомо сжал мою руку. Клятва воина. Слова немного изменились со времени моей свадьбы, но обещания болью отозвались в сердце. Я обнял юношу и постучал по его спине.

— Удачи тебе, юный Тарак.

— И тебе.

Мальчик помахал, и я пошел дальше на пути к хижине Пхета. Я часто думал о том, что могу быть своим предком, и я хотел бы рассказать об этом Рену. Я думал написать новое письмо, включив это открытие, и подменить старое, пока я спал.

Я стал невидимым и посмотрел на свое лицо, пока я спал. Мои волосы были с седыми прядями, глаза окружали морщины, я похудел. Время настигло меня. Я вернулся во времени и застонал. Я ощущал себя старым и ужасно уставшим. Дни проходили монотонно, я ощущал, что моя работа завершена.

Одним утром меня разбудила Фаниндра. Она устроилась на моей груди и подняла голову.

— Привет, девочка, — сказал я.