|
Этих двоих объединял общий секрет, горевший алхимическим огнем. Даже старый мастер Гирроккин это почувствовал и сконфуженно поглядывал то на одного юношу, то на другого. Ниро выглядел как некий принц из саги, рассказываемой у очага, – весь из себя блестящий и сияющий. Кожа Лазло давно перестала быть серой, но его библиотечная мантия и глаза не прибавили яркости, словно этот цвет предопределился ему судьбой. Лазло был тихим и обладал даром оставаться незаметным как тень, в то время как Тион притягивал к себе взгляды будто вспышка. Все в нем было накрахмаленным и элегантным, как свежевыглаженный шелк. Слуга ежедневно брил его острой бритвой, а счет за портного мог бы прокормить всю деревню.
Лазло, в свою очередь, целиком состоял из грубых краев: холстина на фоне шелка Ниро. Мантия была старой уже тогда, когда ее выдали год назад. Пóлы потрепались от подъемов и спусков по шероховатым каменным ступенькам в книгохранилище, да и сама она оказалась такой большой, что Лазло в ней терялся. Юноши были одного роста, но Ниро держался так, будто позировал скульптору, в то время как плечи Лазло сутулились, выражая настороженность. Чего же от него хотел Ниро? Тот снова повернулся к старику. Голову держал высоко, словно выставляя напоказ красоту линии своей челюсти, а когда говорил с кем-то ниже себя, то опускал только взгляд. Он вручил мастеру бланк запроса. Мастер Гирроккин развернул его, поправил очки и прочитал. А затем… снова поправил очки и перечитал. Взглянул на Ниро. Потом на Лазло. И Лазло все понял. Догадался, о чем запрос. Тело оцепенело. Казалось, будто его кровь и дух перестали циркулировать, а воздух застрял в легких. – Доставьте их ко мне во дворец, – распорядился Ниро. Мастер Гирроккин озадаченно открыл рот, но не издал ни звука. Снова покосился на Лазло, но на очках бликовал свет и юноша не смог рассмотреть его глаз. – Мне написать адрес? – с притворной любезностью поинтересовался Тион. Все и так знали, что его дворец из бледно-розового мрамора, подаренный королевой, находится у реки. Заминка была явно не из-за адреса. – Конечно нет, милорд, – ответил мастер Гирроккин. – Просто, э-э… – Какие-то проблемы? – вздернул бровь Ниро, его острый взгляд противоречил приветливому тону. «Да, – подумал Лазло. – Да, есть одна». Но мастер съежился под взглядом алхимика: – Нет, милорд. Уверен… Уверен, это большая честь. Для Лазло эти слова были как нож в спину. – Чудесно, – кивнул Ниро. – Тогда на этом все. Я буду ждать доставки к сегодняшнему вечеру. И с этим он ушел под взгляды ученых, стуча каблуками по мраморному полу. Лазло повернулся к мастеру Гирроккину. Его сердца все же не остановились. Они бились быстро и нерегулярно, как пара мотыльков, оказавшихся в ловушке. – Скажите, что там не то, о чем я думаю. Сбитый с толку библиотекарь просто протянул ему бланк. Лазло взял его. Прочел. Руки дрожали. Там было то, о чем он думал, написанное жирным размашистым почерком Ниро: «Полное собрание сочинений Лазло Стрэнджа». Мастер Гирроккин пришел в полное замешательство: – Зачем, ради всего святого, Тиону Ниро понадобились твои книги?!
4. Бог-бастард фортуны
«Наслаждайся», – сказал бы такой бог, если бы он существовал и был в скверном расположении духа. Тиону Ниро – происхождение, богатство, привилегии, красота, очарование, гениальность. А Лазло Стрэнджу – вытирать пыль с единственного, что осталось: чести. Возможно, ему жилось бы проще, достанься этот дар Ниро тоже. Как и Лазло, Тион Ниро родился во время войны, но война, как и фортуна, не всех касается в равной степени. |
