— Это неправда! Я их принимал!

— Правда? Ты можешь в этом поклясться?

— В таких вещах я не клянусь. Ты должна мне поверить на слово, Бака. Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

— Нет, Горан, никогда. Ты всегда был хорошим мальчиком и смелым. Я… я очень тебя люблю, Горан. Очень люблю.

— Я тебя тоже, Бака. И тебя, деда.

— Но врачи говорят, что другого объяснения не существует. И они действительно сделали для тебя все возможное. Но теперь они ничего не смогут сделать, если ты не будешь им помогать. Ты должен им помочь! Тебе это понятно, да?

Среда, 8 июня 1994

— Горан, мы в растерянности. Мы целыми днями задаем тебе один и тот же вопрос, принимал ли ты лекарства. Ты утверждаешь, что принимал. Врачи говорят, что этого не может быть. Врачи знают, о чем говорят. Они смогут тебе помочь, если только ты скажешь, что случилось в Сараево. Пожалуйста, Горан, скажи мне и деда, пожалуйста!

— Если вы непременно хотите это знать, то я не принимал лекарства.

— С каких пор?

— С тех пор как снайпер застрелил маму и папу.

— И тогда ты перестал принимать лекарства?

— Не сразу. Чуть позднее.

— Но зачем, Горан, зачем?

— Потому что я хочу умереть. Я раньше хотел умереть, хочу умереть и сейчас. Врачи должны оставить меня в покое. Я не хочу больше жить! Я хочу умереть!

Глава третья

1

— Добрый вечер, дорогие дамы и господа! Сейчас девятнадцать часов тридцать минут, в этом выпуске передачи «Время в объективе» вас приветствуют…

— Урзула Лиммер…

— …и Петер Круг…

Ведущий новостей и его коллега сидели рядом. Слева вверху экрана вспыхнула дата: 8 июня 1994.

Петер Круг продолжил говорить:

— …сообщают, что вчера около двадцати минут двенадцатого перед зданием немецко-словенской двуязычной народной школы в Клагенфурте было обнаружено самодельное взрывное устройство; вызванное по этому случаю специальное подразделение вывезло ее на территорию аэропорта Клагенфурта.

Урзула Лиммер подхватила эстафету:

— Во время разминирования в специальном ангаре бомба взорвалась, при этом полицейский Альфред Гольцер получил ранения такой степени тяжести, что сегодня после обеда ему ампутировали обе руки ниже локтя. В нашей передаче мы ожидаем выступления представителя государственной полиции по этому поводу…

Рената Вагнер приглушила звук телевизора. После предварительной телефонной договоренности она пришла к Фаберу в его номер в пансионе «Адрия». Журналистка — женщина около пятидесяти лет, с коротко постриженными каштановыми волосами, овальным лицом и карими глазами — выглядела утомленной. Она сказала:

— То, что сейчас покажут и расскажут, я только что вам сообщила. Представителя полиции можно и не слушать. От него все равно не дождешься ничего, кроме пустых фраз. — Она рассерженно ударила кулаком по колену. — Теперь наши историки принялись за убийц из правых радикалов. «Это никакие не неонацисты — так звучит новая версия. — Это австрофашисты». С соответствующей символикой и мистикой. Чистая раса благородного народа Восточной марки должна возродиться. Поэтому в их листовках столько ссылок на исторических героев прошлого: герцога Одило, христианизатора карантов, Фридриха Воинственного, последнего из Бабенбергов или Матиаса Ланга, того самого, родившегося в Аугсбурге, первого епископа римско-католической церкви Германии, чей титул, полученный в тысяча пятьсот двадцать девятом году, был использован в двух воззваниях сторонников этого движения, тот, который в свое время спровоцировал восстание понгауерских и пинцгауерских крестьян, а также горожан Зальцбурга.