Рассказ 2. Мечты не сбываются или желание жить…

Есть два вида депрессии: весенняя и осенняя.

Весенняя: Меня никто не любииит…

Осенняя: Пошли все нах…

Третьи сутки потолок радует своей кристальной белизной. Лежу, руки пристегнуты к железным поручням к больничной койки, даже в туалет самой не сходить. Родители в конец отчаялись и не пытаются этого скрыть. Мать плачет и упрашивает, отец просто молча сидит у кровати. Лику уволили, не досмотрела, так, кажется, сказал главврач. Влад приходил, не пустили, я устроила такую истерику, руку вывихнула, после этого привязали. Лежу, плохо мне, тошнит после транквилизаторов, но звать никого не хочу. Так что скоро лежать будет сыро и гадко. Уже открыла рот, как в дверь кто-то вошел. Повернула голову, какой-то парень, я его не знаю. Высокий, жилистый, умные глаза смотрят с укором, интересно, а ему-то я что сделала?

— Ну, что беглянка, убила мою шотландскую веревку, и не жаль тебе было? — так, кажись, это тот самый альпинист, одолжившись мне средство суицида.

— Жаль, да только сдохнуть хотелось сильней — шепотом, голосовые связки от удавки перетянула, призналась я.

— А кто возмещать будет? — подсаживаясь в кресло у койки спросил этот жмот.

Философски пожимаю плечами, а мне почем знать?

— Ладно, так и быть веревку тебе прощу, но медсестру-то зачем подставила? — продолжает допытываться неугомонный инквизитор.

— Сама виновата, хотелось познакомиться со знаменитостью, вот я ей и устроила знакомство.

— Как мило — издевательски согласился парень.

— Может, отвяжешь? — спросила не на что не надеясь. Но вопреки моим сомнениям альпинист пожал плечами и подойдя к кровати неспешно стал отвязывать меня.

— А чего это ты удумала вешаться, тебя бы выписали скоро — закончив с руками, принялся он за ноги.

— Ага, выписали и снова в психушку — равнодушно бросила я, растирая затекшие запястья.

— Как, то есть ты чем-то больна? — шокировано спросил альпинист, так и захотелось найти для него респиратор.

— Не чем-то, а суицидом, за пять месяцев четвертая попытка и все неудачно — с плохо скрываемой грусть вздохнула я. Парень окончательно впал в ступор, он машинально присел на кровать, взгляд был направлен сквозь меня. Глаза у него при ближайшем рассмотрении показались мне не только умными, но и безусловно красивыми. Четко очерченный контур слегка раскосые, ярко-зеленые с желтоватыми крапинками с пушистыми, как у девчонки черными ресницами. Наверное, в другой жизни он бы мне понравился, но не теперь, не сейчас. На данный момент мой разум, моя душа требовали покоя и желательно вечного. Психологи утверждали, что мне просто нужно пережить, подождать, со временем, говорили они, желание жить и бороться вернется. Родители говорили, что нужно простить и отпустить, тогда полегчает. Но все они не учли одной маленькой, но в то же время значительной детали: сломанную куклу ни время, ни прощение ни что-либо другое не исправит. Хотя для нее еще есть шанс, возможно, найдется игрушечных дел мастер и починит ее. Но я не кукла, значит и починить нельзя. Остается одно, уйти навсегда и надеяться, что после смерти станет легче.

Ох, кажется увлеклась, я посмотрела на альпиниста, оказывается за это время его взгляд стал вполне осмысленным и сейчас он впился им в меня.