Увидев Блэр, Дана остановилась.

— Блэр! — воскликнула она удивленно. — А я думала, что тебя нет дома.

Сердце Блэр теперь билось болезненно, отчаянно. Она собиралась кивнуть, но, похоже, не могла сделать даже такого движения.

— Ну, по крайней мере мы можем попрощаться.

Но даже говоря с дочерью, Дана смотрела на такси, из которого выходил долговязый бородатый шофер. Невозможно было не заметить, как он оглядел Дану, но все мужчины смотрели на нее одинаково. А Дана уже обратилась к нему, попросив взять ее чемоданы и проследить, чтобы все ее вещи попали вместе с ней в аэропорт.

Блэр было трудно дышать, в горле у нее образовался комок, а грудь сдавило так, что ей казалось, она задохнется.

— Черт возьми, у меня семичасовой рейс. — Дана раздраженно повернулась к матери. — О, мама, перестань на меня так смотреть!

Блэр переводила взгляд со свой красавицы матери на бабушку, лицо которой разочарованно вытянулось.

— Приятного полета, — сказала наконец бабушка, но было очевидно, что она покривила душой. Она встала рядом с Блэр, обняв ее за плечи.

— Вы обе сведете меня с ума! — сказала Дана с досадой. — Эти ваши каменные лица! Расслабьтесь! Блэр, я позвоню тебе, как только смогу пригласить тебя приехать. Хочешь?

Сердце Блэр билось настолько громко, что это ее оглушало.

Ей хотелось ответить, хотелось сказать «да», потому что она ничего так не желала, как побыть с Даной в Лос-Анджелесе, но она не могла вымолвить ни слова. Она будто окаменела и не могла ни говорить, ни двинуться с места.

Дана потрепала ее по волосам, бросилась к такси и вскочила в него.

— Как можно быстрее, — сказала она шоферу.

Когда бледно-голубой пикап тронулся, Дана один раз махнула рукой. Ее глаза сверкали от возбуждения.

Блэр смотрела, как машина выезжает на Сидар-авеню, смотрела долго, до тех пор, пока машина не скрылась из виду.

— Блэр, — сказала бабушка с наигранным оживлением, — сегодня я приготовила твой любимый ужин: жареного цыпленка, моя дорогая, с гарниром из жареных бананов, а потом я хотела бы пригласить тебя в кафе и заказать для нас огромную порцию горячей помадки и мороженого с фруктами и орехами.

Блэр посмотрела на бабушку.

— Я не голодна, — сказала она.

Улыбка бабушки увяла. Казалось, она готова была расплакаться.

— О Боже мой!

Она наклонилась, коснувшись губами лба Блэр, погладила ее по щеке.

— Нам надо поговорить, Блэр. Идем-ка посидим на воздухе.

Блэр не могла заставить себя улыбнуться. «Я знаю, что она не вернется», — стучало у нее в голове.

Бабушка смотрела на нее, не двигаясь с места.

— Пойду уберу свой велосипед, — сказала Блэр, подняла его с земли и, медленно обогнув дом, отвела в сарай на заднем дворе.

Глава 1

Восточный Техас

Лето 1999 года

Однажды Блэр поклялась, что никогда не вернется домой.

Это было больше, чем обычная клятва, потому что это ее обещание было вызвано чувством вины, отчаянием и страхом.

Она вдруг почувствовала себя восемнадцатилетней. Восемнадцатилетней и одинокой, уязвимой и робкой. И хотя она убеждала себя в том, что теперь она взрослая женщина, и сознавала, что добилась в жизни успеха, эти неприятные и нежеланные чувства не покидали ее. Блэр крепко вцепилась в руль арендованного автомобиля и почти не слушала свою дочь, которая сидела рядом, беззаботно болтая. Солнце ярко светило ей прямо в лицо, нещадно било в ветровое стекло ее «хонды», мешая видеть шоссе, хотя на ней были солнцезащитные темные очки, а дорогу она знала наизусть.