Но я этому не учу и учить не собираюсь: доступ к чужой информации – слишком большая ответственность. Метод мыслеформ НЕЛЬЗЯ использовать для перепрограммирования ситуаций другого человека, даже если этот другой человек – ваш сын. Прошу вас понять, что он – суверенная личность, наделенная такой же свободой, как вы и я. Вы спрашиваете меня, как я отношусь к идее получения высшего образования. Если честно, я никак к ней не отношусь. С тем же успехом вы могли бы спросить меня, как я отношусь… к необходимости есть клубнику. Мне (лично мне!) приятен вкус клубники, я с удовольствием ее ем. Но я знаю многих людей, которые к ней равнодушны; у других на клубнику аллергия; третьи в принципе не приемлют красных ягод. Стало быть, я никак не отношусь к идее о необходимости есть клубнику. Я ее ем, а другие люди решают за себя сами, исходя из своих соображений и приоритетов. И, принимая решения, они, смею вас уверить, в первую очередь думают не обо мне и моем отношении к клубнике, не о вас, а анализируют свое к ней отношение. И правильно делают! То же самое с высшим образованием. У меня оно есть, но это вовсе не повод всем стремиться его получить. Да, для кого-то диплом важен, но для других – нет. Пусть ваш сын сам решает, нужно ему или нет поступать в институт. Простите за невольную грубость, но это не ваша проблема. И если сын сам не захочет получить высшее образование, он его не получит, хоть бы вы запускали мыслеформы (как вы сами изволили выразиться) с утра до ночи. Если для вас это так важно, разговаривайте с сыном, пытайтесь его убедить. Но лучше бы вам заняться своими делами – думаю, у вас их немало? Поработайте-ка с мыслеформами на себя, у вас же это неплохо получается – загрузите себя каким-то делом, которое вас целиком и полностью захватит».

2

Ко мне в клинику ROYALMED в Санкт-Петербурге пришла совершенно потерянная женщина. Стала сбивчиво рассказывать:

– Оказалось, что у мужа побочная семья. Мы ведь жили нормально, не безоблачно, конечно, но нормально… И вдруг ночью звонит какая-то женщина, спрашивает, что я делаю в доме ее мужа. Я говорю, что я у себя дома. Она что-то уточняет. Оказывается, несколько недель назад мой муж на ней женился. То есть зарегистрировал брак. Нам надо было кое-что сделать с недвижимостью, и мы фиктивно развелись. Не разъезжались, продолжали вместе жить. Потом муж на недельку уезжал в командировку. Вернулся, все было нормально. И потом – вот этот звонок. Оказывается, он зарегистрировал с ней брак, вернулся, жил со мной как ни в чем не бывало. Ей врал, что меня и близко нет. Говорил, что скоро перевезет ее к себе. Она в другом городе, как раз куда он ездил в командировку… В общем, я в ужасе. Он сказал, что будет жить с ней, он бросает нас с детьми. Мне очень плохо, больно. Но я выдержу, я сильная. А вот что будет с ним – я не знаю. Он предал всех, всех оболгал с ног до головы. Так, конечно, нельзя. Он себя губит, понимаете? Я пыталась с ним говорить, обещала не поминать всего этого, если он съездит туда, разведется, а потом мы начнем с чистого листа. Я тоже хороша, не надо было этих фиктивных комбинаций. В общем, я сама виновата – создала ему такой соблазн… Но он ничего не хочет слушать, его будто подменили. Знаете, мне даже кажется, что его приворожила та женщина, потому что он вдруг как-то стал себя совсем иначе вести после того ночного звонка. Рушель, я в отчаянии, понимаю, что нужно ему помочь – любыми способами. Он сам не ведает, что творит. Его надо спасать. Мне будет нелегко, но я готова принести себя в жертву, свою гордость, амбиции… Он растоптал все, что у нас было, своим поступком, но я его не могу оставить деградировать и погибать. Я должна спасти его, это мой муж!

Выслушав эту грустную тираду, я спросил, чем могу помочь своей посетительнице.