Лола кашлянул:

— Что, простите?

— Я хочу родить ребенка, сесть дома и не ездить ни в какую Италию! Я хочу забыть о работе.

— Посмотри на это с другой стороны…

— Где-то я уже это слышала, причем совсем недавно, — хмуро заметила я.

— Ну… тебе придется отказаться от вина, — он красноречиво повертел бокал в руке, — бросить курить и выкинуть из головы всех потрясающих мужиков мира.

— Женщина с ребенком — это еще не синий чулок.

— В общем, да. Но зачем такие жертвы из-за какой-то дурацкой поездки? Подумаешь, недельная встряска еще никому не помешала. И вообще, все наши неприятности — это всего лишь нить космической паутины. Или что-то в этом роде.

— А это ты к чему?

— Это не я, а Марк Аврелий. А к чему он это сказал, черт его знает. Но звучит впечатляюще. Даже как-то успокаивает.

— Иди ты со своим Марком Аврелием! Я никак не могу взять в толк, какого дьявола заказчик прицепился именно ко мне? Я отправила ему два довольно неблаговидных факса. Обычно подобные номера проходили, и в результате заказчик менял меня на кого-нибудь другого. Я не понимаю…

— И на старуху бывает проруха.

— Ты просто кладезь афоризмов!

— Ничего не могу поделать со своим умом. Так и прет из ушей.

— Вспомни про гантель, умник!

— Интересно, что бы ты сказала, окажись она золотой? — обиделся Лола.

— Но она не оказалась золотой. Она и не могла быть золотой. По определению. Потому что только идиоту придет в голову вылить гантель из чистого золота!

— Интересно, откуда она у тебя?

— Оттуда же, откуда и чугунный утюг. Из прошлого.

— Возвращаясь к нашему вчерашнему обсуждению… Ты, случаем, ничего не вспомнила из своего прошлого?

— Нет. Даже удивительно!

— Может, эта гантель принадлежала твоему отцу… — Лола мечтательно закатил глаза.

— Может быть, — я пожала плечами. — Хотя, с другой стороны, она так же могла принадлежать и моей матери…

— А почему бы тебе не выяснить происхождение гантели?

— Совсем спятил? — я округлила глаза. — Кому это нужно!

— А что ты знаешь про своего отца?

— Чего ты ко мне привязался? — Это уже была серьезная причина для удивления. Лола не имел привычки погружаться в прошлое так глубоко. Обычно его занимали истории трехдневной давности. Все остальное, по его же словам, относилось к событиям, поросшим чахлым мхом.

— Ты женщина, собирающаяся уйти в декрет! Разве ты не знаешь, что ребенок рано или поздно начинает проявлять интерес к тому, кто внес внушительный вклад в его появление на этот свет?

— И что с того?

— Что тебе мать рассказывала об отце?

— Что он был летчиком-испытателем, который погиб при исполнении служебного долга, когда мне было три года.

— Банальная байка, — он фыркнул для убедительности.

— Никогда об этом не задумывалась.

— Ты хоть знаешь, сколько людей живут с уверенностью, что они дети погибших летчиков-испытателей? У нас в стране никогда столько летчиков не гибло.

— Ну и что тут особенного? Конечно, я не думаю, что мой отец был летчиком. В какой-то момент я поняла, что это неправда, но не стану же я доставать мать расспросами, если она не хочет рассказывать. Ну, согрешила в молодости.