Шестнадцатая Глава

— Я сказал ему! — Выкрикнул Звайн, его голос звенел, он был наполнен ненавистью юноши-предателя. — Я сказал ему, где вы находитесь. Он увидел это в моем сознании. Он придет сюда с армией в десять тысяч солдат и гигантов. Не имеет значения, что вы сделаете со мной. Вы все подохните. Весь Квирайт подохнет. Все, что здесь есть, умрет.

Его губы и нос были разбиты в кровь посохом Телами, мальчишка отпрыгнул от обвинявших его друидов прямо в руки одного из фермеров, мрачным кольцом окруживших площадь. Женщина-фермер схватила его и отбросила обратно, на центр площади. Он запнулся и едва не упал, но сумел удержаться на ногах, испуганный, но дерзкий, прямо в четырех шагах перед Телами и Акашией.

Павек стоял немного в стороне, не внутри круга фермеров, но и не с рассерженными друидами. Звайн не один раз взглянул в его сторону широко распахнутыми, но мало что выражающими глазами.

Он встречал взгляд мальчика, вспоминая, чем ему обязан.

Он все еще не понимал, каким образом дороги Звайна и Экриссара пересеклись, и каким образом его соблазнили объединиться с главным производителем Лага. Телами не спрашивала. Телами не интересовалась такими мелкими подробностями. Квирайт был предан, а Акашию замучали почти до смерти; это было главное. Законы Атхаса, и неважно Урика или Квирайта, не делали исключения для детей. Прощение было редчайшим даром, и глядя на суровую, ничего не забывшую Акашию, было ясно, что это не то, что получит Звайн.

Тем более, что он заслужил…

— Отведите его в мою рощу, — холодно сказала Телами. — Страж позаботиться о том, чтобы он послужил Квирайту, по своему.

— Остановитесь! — Звайн вытянул одну ладонь вперед, потом пошарил под рубашкой обоими руками. Когда его руки снова были видны, тонкая струйка тускло-серого порошка сыпалась на землю из маленького, дрожащего кулачка одной руки и тускло-коричневого из другой. — Я — осквернитель! Я знаю заклинание, которое уничтожит всех вас, если вы только коснетесь меня.

Телами даже не шевельнулась. — Отведи его в мою рощу, — повторила она, кивнув Йохану.

Дварф шагнул вперед. Его вера в Телами была, по всей видимости, сильнее, чем страх перед магией Звайна. — Пошли.

Глаза Звайна расширились, губы задрожали, а потом твердо сжались и он ловко смешал два порошка в один.

Телами не сделала ничего, чтобы помешать ему.

Мальчик зажмурил глаза от страха, и начал тонким, писклявым голосом читать нараспев мрачные слоги заклинания. Совершенно чуждая Павеку магическая традиция, заклинание, которое, насколько он мог понять, должно было выкачать жизненную энергию и даже саму жизнь из зеленых растений. Те волшебники, которых называли сохранителями, тоже иногда заимствовали жизненную силу из растений, но при этом не наносили им серьезного ущерба. После осквернителей оставался только пепел.

Весь Квирайт состоял из растений. Но даже самый сознательный сохранитель может принести много вреда, хотя никогда не вычерпывает до конца жизненную силу зеленой жизни. Сила осквернителя, даже с самым малым заклинанием, может быть безгранична.

И тем не менее Телами оставалась совершенно спокойна.

Зато у Павека вдох застрял в горле, когда Звайн поднял руки и горячий ветер с соляной равнины унес его порошек прочь и…

Ничего не случилось.

Не было никакой магии.

Наглость Звайна мгновенно улетучилась; остался только страх. Его колени подогнулись. Йохан подхватил его, когда он валился на землю. — Он сказал, что это сработает… Он дал мне магию и сказал, что теперь я осквернитель, навсегда. — Из глаз Звайна потекли слезы, раздались разрывающие сердце рыдания. — Он сказал, что я сделал выбор. Что я не могу вернуться.