Ему повезло, он сумел своим мечом полоснуть противника по запястью. Мужчина выронил свою дубину и побежал, грромко крича, к деревьям. В битве настала пауза, на пять ударов сердца: достаточно долго, чтобы придти в себя и подобрать дубину, которую он надеялся использовать как щит.

— Йохан убит.

Новость, которой он боялся, да еще выкрикнутая голосом, который он был бы рад никогда не слышать.

— Держать строй! — выкрикнул он, не осмеливаясь отвернуться, так как один из темпларов Урика, лицо которого он узнал, уже бежал к нему занося свой меч для удара.

— Мы не можем! Не без Йохана. Что нам делать? Все рухнуло. Павек!

Он быстро отбил удар обсидианового меча, лезвие его стального отбило куски от менее прочного камня.

— Помоги нам, Павек. Мы гибнем.

Страх тронул сердце Павека, холодная дрожь прошла по телу — и он умер бы на месте, если бы Руари не вклинился между ним и темпларом, и не отбил удар в сторону. При это левый бок темплара открылся, буквально на мгновение, но этого вполне хватило Павеку. Меч воткнулся в тело, и темплар упал, его медальон выскользнул из-под рубашки.

Медальон. И Руари, у которого он есть.

— Давай сюда! — Павек опустил свою дубину и повернулся к Руари.

— Дать что?

— Медальон. Давай сюда!

— Что?

— Ты же сам сказал, червяк: мы гибнем. Этот медальон все, что у нас осталось.

Поток боя унесся от них к тому месту, где Йохан уже не цементировал оборону квиритов. Павек побежал вдоль укрепления, не обрашая внимания на то, что лежало у него под ногами. Руари бежал рядом с ним, его посох оказался более эффективным, чем любой щит. Вместе они вывели из строя еще троих наемников, но ход битвы от этого не изменился.

В любой момент люди Экриссара могли занять укрепление.

— Сейчас! — Вопль Павека заглушил и удары оружия и крики людей.

Не осмелившись возразить червяк-полуумок бросил ему медальон.

Павек поймал шнур медальона кончиками пальцев и даже не разрешил себе подумать, что может произойти. Он обмотал шнурком из кожи инекса свою левую руку, почувствовал внутри своего кулака знакомый керамический медальон, крикнул — Охраняй меня! — и поднял кулак высоко над головой.

— Хаману! Слушай меня, твоего слугу, о Великий и Могучий!

Все в войске Экриссара услышали крик Павека и бросились к нему. Руари смог бы продержаться не больше двух ударов сердца, как только они приблизились, но оставшиеся квириты, хотя и не могли понять, что он собирается сделать, увидели, что Руари защищает его и бросились на помощь.

Вокруг него разгорелся отчаянный и жестокий бой. Павек почувствовал резкую боль в ноге; потом вообще перестал что-либо ощущать: верный признак серьезной раны. Но нога держала, и он молился, как никогда не молился раньше, прежде чем увидел знакомую пару зеленовато-желтых глаз в буром закатном небе.

Мерцающие овалы слабо светились над его головой: от Урика до Квирайта довольно далеко, даже для короля-волшебника.

Кто знает, что видит Хаману, когда темплар призывает его имя и силу? Быть может, это знает другой король-волшебник, но уж точно не Павек, который надеялся, что правитель Урика увидит оружие из дерева агафари, и поймет, что Нибенай устроил кровавую бойню в его владениях. И, надеялся Павек, увидя это, Великий и Могучий Хаману пошлет своему темплару-ренегату великое и могучее заклинание…

— Огненная молния!

…Предоставлена…

Мерцающие глаза сверкнули как два солнца, окрасившись красным и оранжевым. Воздух над Квирайтом затвердел и стал очень спокойным, прежде чем ветер поднялся прямо из земли. Хотели они того или нет, но мужчины и женщины по обе стороны укрепления опустили оружие и подняли глаза к небу.