Он спал, скорчившись на носовой скамейке, не замечая ни холода, ни света. Море убаюкивало его. Он спал, будто предчувствуя: жизнь будет долгой и надо набраться сил.
Его разбудил чужой голос. Из полумрака (возле Мирте ночи не бывают темными) выплыла другая лодка, и молодой сварливый голос окликнул бакенщика:
– Эй! Ты бы еще под утро выехал!
– Припозднился, бывает…
– Бывает… Вот сядет кто-то на мель, тогда тебя и подвесят за это самое «бывает»… Кто это у тебя?
Развияр загородил лицо локтем – слишком ярким показался свет разгоревшегося фонаря.
– На бакене сидел. Я уж думал, утопленник.
– «На бакене»… зачем подобрал его, тебя спрашиваю? Мало бед? Мало тебе второго предупреждения?
– Ну, помирал ведь, на бакене-то… Мальчишка совсем.
Обладатель молодого сварливого голоса подогнал свою лодку поближе.
– Эй, ну-ка отвечай, кто такой!
– Развияр.
– Откуда взялся?
– За борт… упал.
– С какого корабля, а ну, не врать!
– С «Крыламы».
– «Крылама» проходила сегодня, – сварливый человек хмыкнул. – Юнга?
– Нет.
– Что-то мне не нравится этот малый, – пробормотал сварливый человек. – А ну-ка… посмотри на меня, сопля!
Развияр поднял голову. Сварливый человек смотрел на него из полумрака, высоко подняв фонарь.
– Старый, – сказал изменившимся голосом. – А ну, глянь на него, тебе там ближе. Сдается мне, что у него гексавая рожа.
Бакенщик, подобравший Развияра, посветил ему в лицо фонарем. Развияр зажмурился.
Тихонько плескалась волна, трогая лопасти гребных колес.
– Что, – сказал бакенщик изменившимся голосом. – Выкинули с корабля, так?
Развияр снова начал дрожать. Сварливый ругнулся длинно и непонятно.
– Не любят они, – пробормотал бакенщик. – Да. У них с этим… строго.
Сварливый снова разразился руганью. Обложил Развияра, потом перекинулся на Золотых и дальше ругался не переставая – монотонно. Глаза его, обращенные к сияющему городу, блестели, как у крысы в барабане.
– Что делать-то? – спросил бакенщик в пространство. – Я и сам-то… У самого временное право на жительство, два предупреждения, а с третьим дадут мне пинка под зад… Что с тобой делать, парень? Куда девать? В город нельзя… Да и здесь тоже неподходящее место для гекса, ох, Шуу тебя раздери…
Он завертел головой, будто ожидая, что из волн поднимется вдруг подходящее место для Развияра.
– Выкинь его, – сказал сварливый.
– Так, это…
– Или отвези к маяку.
Бакенщик поперхнулся:
– Да он же полоумный! Мало ли что… Гоняться начнет, или убьет, и ничего ему за это не будет… Как тогда, когда он рыбака зарезал…
– Ну, тогда выкинь.
– Я же не Золотой – человека в море выкидывать, – тихо сказал бакенщик.
– Ну, вези.
– Далеко, это же крыс гонять, а они и так заморенные.
– Ну, выкинь, чего ты мне голову морочишь? Раньше думать было надо, прежде чем гексаненка подбирать, старый дурак, утробья отрыжка…
И снова полился однообразный поток ругательств.
– Ну вот, – сказал бакенщик. – Судьба у тебя, парень, конечно… эх. Знавал я одного гекса… Зверь зверем, конечно, но мне здорово помог… Ты иди. |