|
Прижавшись друг к другу, улыбающиеся Миядзаки и «Эдита» свели бокалы, наполненные пенящимся шампанским. Снимки были маленького формата, окружающих не было видно, создавалось впечатление, что двое влюбленных увлеченно воркуют, даже не замечая присутствия фотографа…
— И вы, господин дипломат, после этого утверждаете, что впервые видите эту гражданку?! Не ожидал, не ожидал я от вас такого… Будем составлять протокол! Миядзаки всё понял: плутни русской контрразведки. С мольбой в глазах поверженного гладиатора он забился в угол и до приезда консула не проронил ни звука. Через день он улетел из Москвы, но не потому, что японскому послу МИД СССР заявил решительный протест по поводу инцидента — ему предстояла серьёзная операция по оживлению бесчувственного органа. Неизвестно, какие аргументы контрразведчик представил в своё оправдание начальству, но в Союз он больше не вернулся. Не последнюю роль в компрометации псевдодипломата сыграли и фотографии, сделанные репортером из «МК». Вместе с мидовским протестом они были вручены послу Японии в Москве. Козлов торжествовал: «Карфаген пал — с ненавистным разведчиком покончено навсегда, за “аморалку” он выдворен из СССР!» |
