Варя посмотрела на него. Зачем он спрашивает глупости?.. Он слишком хорошо все обо всем знает… И ее вновь потянуло к нему… Подойти, как раньше, уткнуться лбом в его грудь, вдохнуть его запах… Но память усмехнулась и прошептала: помни — это опять одно мгновение, один короткий миг… А потом?.. Все повторится сначала… Письма, которых не будет… Главпочтамт… Сменяющие другу друга месяцы…

В отличие от Алекса, Варя не хотела повторяться… Хотя вся наша жизнь — всего лишь одна краткая минута… И почему бы…

Нет, ни за что… И главное сейчас — не встретиться с ним снова глазами… Этого Варе не выдержать.

— Меня ждут дома, — сказала она, глядя в пол. — Я пошла. Мы часто слишком многое просто опаздываем понимать… И если у человека, кроме работы, нет никакой другой жизни, то это не жизнь…

Алекс молча, больше не возражая и не вступая в новые пререкания — у каждых объяснений есть свой предел, и очень ограниченный! — пошел ее проводить. Он отпер дверь, стоя к Варе спиной…

В передней лежала гантель…

Алекс любил поднимать и гири, и гантели, и поэтому во всех квартирах, где он жил, эти тяжелые штучки появлялись обязательно…

Что с ней случилось тогда?.. Она словно обезумела и потеряла контроль над собой…

Варя с трудом, но довольно быстро подняла гантель и опустила на его затылок… Алекс медленно, даже не вскрикнув, сполз по стене на пол…

Не взглянув вниз, Варя, еле сдерживая слезы, переступила через него и вышла из квартиры, не забыв аккуратно захлопнуть за собой дверь.

Больше ни писем, ни звонков от Алекса не было…

32

Надя выслушала мать молча.

Она жалела ее, несчастную, запутавшуюся, уже немолодую женщину, жившую неизвестно для чего и ради кого. Мать всю жизнь с нетерпением ждала этого блаженного необыкновенного момента, когда расскажет, наконец, обо всем дочери, когда осчастливит ее, обрадует, изумит… Она жила в предвкушении этой торжественной минуты… И вот осчастливила дочь, обрадовала… Почему все так нелепо и нескладно получилось?

Варвара Николаевна тупо смотрела в окно. Письма и завещание были небрежно забыты, брошены на столе. Надя осторожно сложила их, спрятала в тот же конверт, а потом — в карман материнского халата.

— Бабуля, вы там скоро? — спросила за дверью Танюша. — Мы с дедом заждались…

Обе женщины торопливо, не глядя друг на друга, поднялись.

Владимир Александрович встретил их как-то необычно суетливо, не зная, куда деть руки. «Неужели слышал? — тоскливо подумала Надя. — Или всегда знал и догадывался? Бедный папа… Я очень тебя люблю…»

Она подошла к отцу и обняла его.

— Что-то случилось?

Он кивнул, но не ответил.

— Таня, что произошло? — вмешалась Варвара Николаевна. — Дед молчит, хоть ты объясни…

— Звонил Олег, — строго и серьезно сказала Таня. — У Семена в Сочи убили отца… Какая-то очередная разборка… И дядя Денис тоже погиб…

Надя злорадно хмыкнула, но вовремя удержалась от комментариев. Они не для детских ушей.

— Но потом, — продолжала Таня еще строже, — позвонил папа… У него был такой счастливый, веселый голос… Папа спросил: «Ну что, здорово я с ним разделался? Просто вернул ему футбольный мяч! Теперь нам ничто и никто не угрожает! Не бойтесь, там все чисто! Меня никто не заподозрит! Я умею так хлопнуть дверью, чтобы никто не услышал ни звука!»

Надя посмотрела на мать.