|
Соскочив на землю и выхватив меч, он принялся рубить туго натянутый толстый трос. Жила за жилой, виток за витком, мощный трос распускался. Выскочив из будки, перевозчик стал лихорадочно размахивать руками и громко протестовать, но Эйлас не обращал на него внимания. Он рубил, он пилил, он резал; трос зазвенел и закрутился — оставшиеся волокна уже не выдерживали напряжение. Трос порвался — свободный конец, извиваясь, упал вдоль отвесного утеса и скрылся в воде. Паром лишился опоры, обеспечивавшей боковую тягу — его стало сносить по течению в открытое море. Трос с визгом скользнул по шкиву и сорвался.
Паром бесшумно дрейфовал посреди широкого устья. Казмир и его спутники стояли, безнадежно опустив плечи, и поглядывали на далекие берега. "Поехали! — сказал Эйлас. — На борту "Флор Веласа" ждут нашего прибытия". Отряд спустился с утеса к гавани, где пришвартовался "Флор Велас", восьмидесятифутовая трехмачтовая галера с квадратным парусом, парой треугольных парусов и пятьюдесятью веслами. Спешившись, Эйлас и его спутники поручили лошадей заботам портового начальства и взошли на борт. Эйлас немедленно приказал поднимать якорь. Швартовы сбросили с причальных тумб, паруса развернули, чтобы подхватить попутный северный ветер, и корабль выскользнул на середину эстуария. Уже через полчаса "Флор Велас" приблизился к дрейфующему парому; команда подтянула паром абордажными крюками. Эйлас и Друн стояли на корме; оба молча смотрели вниз, на мрачную фигуру короля Казмира. Принц Кассандр попытался приветствовать Друна нарочито беззаботным жестом, но не встретил ответа и надменно повернулся к ним спиной. Со средней палубы галеры на палубу парома спустили лестницу; четверо вооруженных рыцарей спустились по лестнице и, полностью игнорируя остальных пассажиров, направились к Мэдук, сняли повязку, закрывавшую ей рот, и повели к лестнице. Друн спустился с кормовой палубы и помог ей подняться на борт. Рыцари тоже взобрались на борт "Флор Веласа". Казмир стоял в стороне, расставив массивные ноги и заложив руки за спину, наблюдая за происходящим, но не выражая никаких чувств. Никто ничего не сказал — ни на борту галеры, ни на пароме. Некоторое время Эйлас стоял и смотрел на отряд Казмира. Обернувшись к Друну, он заметил: "Если бы я был мудрым королем, я бы прикончил Казмира — а может быть и Кассандра в придачу — здесь и сейчас, чтобы положить конец их династии. Взгляни на Казмира! Он наполовину ожидает этого! На моем месте у него не было бы никаких сомнений или сожалений — он убил бы нас обоих и только порадовался бы этому". Эйлас вскинул голову: "Я не могу это сделать. Может быть, мне придется еще пожалеть о моей слабости, но я не могу хладнокровно убивать беспомощных людей". Эйлас подал знак рукой. Абордажные крюки сняли с поручней парома и подтянули на галеру, сразу начавшую отдаляться от парома. Паруса надулись ветром, кильватерная струя зажурчала за кормой — галера поплыла вниз по Камбермунду к открытому морю. С даотского берега в погоню за дрейфующим паромом отправили пару баркасов, в каждом по дюжине гребцов. Они взяли паром на буксир и, с помощью начинающегося прилива, оттащили его обратно к пристани.
Глава 11
Вернувшись в Хайдион, король Казмир практически подверг себя одиночному заключению. Он не выполнял никаких придворных функций, не принимал никаких посетителей, не рассматривал никаких дел. По большей части он проводил время в личных апартаментах, расхаживая из одного угла гостиной в другой и время от времени останавливаясь, чтобы взглянуть в окно на крыши столицы Лионесса и дальше, на серо-голубые воды пролива Лир. Королева Соллас ужинала с ним каждый вечер, но Казмир почти ничего не говорил, в связи с чем Соллас тоже в основном хранила горестное молчание. |
