И наступил неизбежный момент, у последнего костра перед возвращением в отряд:

— Скажите откровенно… Вы кто по профессии, Александр Андреевич?

— Такие вопросы, Володя, полагается дополнять еще и «Как вас зовут»…

— Скажите, пожалуйста, и это… А то вас по три раза приходиться Александром Андреевичем звать, пока вы услышите…

Рассказ Григория не имеет смысла приводить уже потому, что каждый, при хотя бы минимальной фантазии, может придумать не хуже. Главное — не был Гриша виноват ни в чем, кроме неосторожности, и что все хорошие люди проявляли к нему самое горячее сочувствие, в том числе и его старый друг Субботин. И уж конечно же, Субботин сам дал Грише свои документы, чтобы Гриша мог отсидеться в спокойном месте. Пусть побудет в экспедиции, пока не забудется, как Гриша совершенно случайно убил нехорошего, злого человека, которого многие хотели бы убить…

Реакция Дягилева даже разочаровала Гришку; в первую очередь потому, что все же он привык считать Володю человеком более умным. А Дягилев жадно глотал наживку, на глазах превращался в верного соратника, сторонника, приверженца. И уж конечно, он будет молчать о своих наблюдениях в маршруте. Впрочем, это уж такой типаж…

Решив маленькую шпионскую проблему, Дягилев захрапел, став беспомощным и отдавшись в полную власть Гришки, чем еще раз заслужил его презрение. Сам же Гришка, самозваный «Александр Андреевич», подбросил в огонь еще полено, налил себе крепчайшего чаю и глубоко задумался. До сих пор он считал, что уедет из Саян вместе с экспедицией… Теперь же, проведя неделю в первобытном лесу, Гриша вовсе не был уверен в такой необходимости.

Весь маршрут, восемь дней кряду, ему открывались просторы, которых и представить себе не мог городской мальчик Гриша Астафьев. Гриша чувствовал, какие невероятные перспективы возможны в этих краях для сильного человека, не связанного предрассудками; для истинно свободного человека.

На вершинах гор, в Саянах, можно было жить так свободно, как он даже и не представлял до сих пор! Степень свободы тут была во столько раз больше свободы горожанина, что Гриша буквально обалдел.

Раньше что была свободная жизнь? Это когда у тебя чистые документы, никто тебя не трогает и можно не очень утруждаться, добывая насущный хлеб.

А тут, в горных лесах, можно было, оказывается месяцами вообще не видеть ни одного человека!

Не то что начальника или мента, а вообще любого человека! Стоя на вершине хребта, Гриша видел на восемьдесят, на сто километров во все стороны, и мог пойти в любую точку этой колоссальной окружности без риска встретить хоть кого-то.

Свобода, когда людей вокруг вообще нет! В мире таежных избушек, кедров и троп можно оказывалось жить в мире с самим собой и с природой; жить, посвящая себя неторопливым размышлениям, а не дурацкой суете. Жить, каждый день делая буквально все, что тебе только хочется.

И еще одно, тоже важное… В лесной жизни таился вызов для сильного человека. Пространства надо было преодолевать, зверей стрелять, дрова заготавливать, уметь делать различнейшие вещи. Неумелого, физически хилого или глупого этот красивый, интересный лес довольно быстро убивал голодом, холодом, падающими деревьями, вольными дикими зверями. Только сильный человек, подчиняющий себе жизнь, мог существовать здесь, мог покорить пространство, открывшееся Грише с вершины хребта. Вот он и вызов! Саяны словно говорили Грише: «А ты можешь?». Предупреждали: «Слабакам тут нет места!». Пугали: «Много таких приходило сюда… Ты не встречал их костей под кедрами, возле звериных тропок? Подумай, оцени себя еще и еще раз…». Гриша готов был принять вызов.

В лесной жизни Гриша видел два существенных минуса: отсутствие книг и собеседников, это раз.