|
Поэтому местная публика поглядывала на него с опаской. Он безвыездно жил в квартире по другую сторону бульвара, на улице Лепик. Он и родился в этом квартале. Его часто видели в магазинах, куда он сам ходил за покупками. Он доподлинно знал родословную всей местной шпаны, историю всех девиц легкого поведения. Луи заходил в бары, никогда не снимая шляпы, неизменно заказывал бутылочку виши и долго сидел, поглядывая на посетителей. Иногда обращался к бармену: "А я и не знал, что Фрэнсис вернулся из Тулона". - "Вы точно знаете?" - "Он сейчас заметил меня и скрылся в туалете". - "Я еще его не видел... Странно... Обычно, приехав в Париж, он заходит поприветствовать меня". - "Вероятно, я его спугнул". - "С кем он был?" - "С Мадлен". - "Это его прежняя". Луи никогда ничего не записывал, но тем не менее имена, фамилии и прозвища всех этих дам и господ хранились в его памяти, как в хорошей картотеке. Улица Фонтен относилась к его участку и, должно быть, он знал о месье Морисе намного больше, чем Мегрэ и все остальные. Кроме того, раз он сам явился на набережную Орфевр, то, наверное, не случайно. Ведь он был человеком робким. Луи прекрасно понимал, что выше звания инспектора ему не подняться, и благоразумно смирился с этим, работая не за страх, а за совесть. Работа была единственной его страстью, и он посвятил ей всю свою жизнь. - Я спущусь купить ветчины... - сказала мадам Мегрэ. Мегрэ смотрел, как она шла в сторону улицы Серван. Ему повезло с женой, и он благодарно улыбнулся. Сколько времени успели прожить супруги Луи, пока жена не попала под автобус? Наверное, несколько лет, не больше. Ведь тогда ему было всего тридцать. В тот день он, как и сейчас Мегрэ, смотрел в окно и несчастный случай произошел прямо у него на глазах. Мегрэ постучал по дереву, хотя у него не было такой привычки, и не отошел от окна, пока не убедился, что жена снова пересекла бульвар и вошла в парадное. Луи - не имя, а фамилия инспектора. Раньше Мегрэ подумывал о том, чтобы взять его к себе в бригаду, но Луи был таким мрачным, что его приход мог бы отрицательно сказаться на общей атмосфере в группе инспекторов. - Бедняга! - Ты говоришь сам с собой? - А что я сказал? - Ты сказал: "бедняга". Ты думал о Марсиа? - Нет, я вспомнил об одном человеке, который пятнадцать лет назад потерял жену и до сих пор носит траур. - Неужели он одет во все черное?.. Нынче это не принято... - Да, именно во все черное. Ему не важно, что думают о нем другие. Некоторые, увидев его впервые, принимают за духовное лицо и обращаются к нему: "отец". - Ты не бреешься? Не будешь принимать ванну? - Обязательно буду... Так приятно, когда не нужно никуда спешить... И, докурив трубку, он пошел в ванную. Глава 2 Окна в кабинете Мегрэ были открыты, и туда проникали дуновения свежего воздуха, доносился шум машин с моста Сен-Мишель. Инспектор Луи сидел на краешке стула, который любезно предложил ему комиссар. Движения его были такими замедленными, что казались почти торжественными, как и его черное одеяние, особенно бросавшееся в глаза в этот весенний день. - Благодарю вас, господин дивизионный комиссар, за то, что вы согласились меня принять. |
