|
Его смешило, что Эффи по уши влюблена в Корридона. - Поднимись вместе с ним в свою комнату. Он хочет посмотреть в окно или еще бог знает куда. Следуя за Эффи, Корридон прошел через бар и попал в плохо освещенный коридор. Едва только за ними закрылась дверь и не стало слышно голосов, он поймал девушку за руку и притянул к себе. - Ну как, Эффи, ты довольна, что снова видишь меня? - с улыбкой спросил он. - Ты, конечно, будешь возражать, но я держу пари, что за все это время ты и не вспомнила обо мне. - О, что вы, совсем наоборот! - пылко запротестовала она. - Я никогда вас не забуду! Клянусь! Только... я не надеялась снова увидеть вас. - И ошиблась! Мне тоже не хватало тебя, Эффи! Он рассматривал ее, держа за руку, и неожиданно понял, что ему действительно не хватало ее. - Как ты изменилась! Как в сказке. Честное слово, ты стала настоящей красавицей. Она закрыла ладошкой верхнюю губу. - Не надо так говорить... Это не правда. - Это ничего не значит - то, о чем ты сейчас подумала. Мы все устроим, только подожди. Ты мне веришь? Неожиданно ему в голову пришла мысль, и, не думая о последствиях, он продолжал: - Я знаю парня, который может устроить это. Ты будешь довольна! Как только у меня появятся деньги, мы этим займемся. Ждать осталось совсем недолго, месяц или чуть больше. Но едва только он закончил эту прекрасную речь, как тут же пожалел о своем легкомыслии. Он часто поддавался таким безотчетным порывам. Не далее как на прошлой неделе он вручил пятифунтовый билет старушке, которая торговала белыми цветами: ему хотелось увидеть ее лицо в тот момент, когда она осознает свое незапланированное богатство. В тот же вечер возле театра Стренда он заметил бедно одетую пару, которая тоскливо разглядывала фотографии артисток. Он купил им два билета в ложу и удалился, обнажая в улыбке все свои зубы при виде двух ошеломленных лиц. Но на этот раз ему не следовало поддаваться благородному порыву, и преданность, которую он прочитал в глазах Эффи, лишь увеличила его замешательство. Она беспредельно верила ему. Во время войны, когда его часть стояла в Лондоне, он почти все свободное время проводил в "Домино-клубе" и, к большому неудовольствию Цани, нередко заходил на кухню поболтать с Эффи и даже помогал ей мыть посуду. Он делал это не только из жалости - ему приятно было собственное великодушие. Но все обернулось не так, как он предполагал. К большому удивлению, он вскоре обнаружил, что и сам нуждается в Эффи, вернее, в ее обожании. Она призналась как-то, что каждый вечер молит за него Бога, и он еще подтрунивал над ней по этому поводу. Но, как ни странно, мысль об этом поддержала его, когда он попал в лапы гестапо. Она была единственным человеком на свете, который так доверял ему, и это доверие будило в нем глубоко затаенные, почти забытые чувства. Он мог подсмеиваться над ее молитвами, недооценивать ее, но рано или поздно должен был ощутить то тепло, которое исходило от нее и согревало его одинокую душу... Эффи смотрела на него беспокойно, как пес, который видит кость, но не может достать ее. - О, нет! Это невозможно! Через месяц?! - Ну, скажем, через шесть недель. Все зависит от того, когда у меня появятся деньги. Самое большее - два месяца. Он сказал это с нетерпением, но был доволен собой. |
