— Клаус! — запротестовала Хелен.

Но Майкл сказал:

— Нет, старина. Главное правило всякого благоразумного финансиста — не бери в долг, если можешь этого избежать.

Клаус еще подумал, затем снова пожал плечами.

— Ладно. По крайней мере, теперь я хотя бы засну спокойно.

И он отправился обратно в кровать. Хелен подождала, пока не услышала, как закрывается дверь его спальни, и повернулась к Майклу.

— Как вы посмели? Я вовсе не хочу, чтобы у него была доска!

Майкл подошел к ней и снова сел напротив.

— Хелен, — заговорил он спокойно. — Клаус — мальчик, вы не сможете нянчиться с ним всю жизнь.

— Не нянчиться, а оберегать от всякого рода несчастных случаев…

— Но он ведь катается на велосипеде по окрестностям.

— Да, но здесь вокруг все улицы очень тихие… — Она вздохнула. — Я понимаю, что вы хотите сказать. Я, в самом деле, несносная мать. Но это так нелегко…

Он ничего не ответил, просто внимательно смотрел на нее, до тех пор, пока ей не стало жарко от воспоминаний о том, что произошло между ними перед появлением Клауса.

— Хелен…

Она шевельнулась в кресле и разгладила шорты.

— Не знаю, что на меня нашло. Пожалуйста, забудем об этом.

— Как? — только и сказал он.

Их взгляды встретились. Затем, заметив в его глазах тень сочувствия, она отвела свои. Хелен твердо знала, что меньше всего нуждается в сочувствии Майкла Чесмена.

— После Гарри у вас было в жизни что-нибудь серьезное? — спросил он.

Хелен упорно продолжала смотреть в сторону, но притворяться не имело смысла.

— Нет.

— И ни с кем вы не испытывали того, что я… мы испытали сейчас? — настаивал он.

Ее щеки слегка порозовели, но она ответила прямо:

— Нет. И это еще одна причина, чтобы не слишком доверять…

— Самой себе, — сухо подсказал он.

— Майкл, — взглянула она на него в упор. — Нелегко говорить об этом, но несколько дней назад я вдруг подумала, что мне уже тридцать. И я начала осознавать, что жизнь проходит мимо.

— И вы полагаете, что любой мужчина мог оказать на вас такое же воздействие?

Она прикусила губу и подумала, что ему следовало бы стать не врачом, а юристом, затем решила сама заговорить тем же языком.

— А любая женщина могла бы оказать подобное воздействие на вас. В конце концов, вы ведь недавно вернулись из Африки и чувствуете себя неприкаянным…

— Но я вынужден напомнить, — произнес он, — что я отверг Миранду Шелл ради вас, Хелен.

Она приоткрыла рот, и в ее глазах вспыхнуло негодование.

— Давайте говорить откровенно. Вы отвергли Миранду Шелл потому, что она стриптизерша.

— Ничуть не бывало, — усмехнулся он. — Это могучий стимул для мужчины. Она роскошная женщина и… первая изъявила готовность.

— Не вижу тут никакой связи, — пробормотала Хелен.

Он встал и посмотрел на нее с откровенной иронией.

— Я просто пытался объяснить разницу между нами. Вы сами знаете, что созрели для романа, и в то же время обвиняете меня, что я этим воспользовался. Но, возможно, дело не только в этом… Потому-то я и упомянул мисс Шелл.

Хелен тоже встала и гордо выпрямилась.

— Это самый отвратительный образец извращенной логики, с которым я сталкивалась.

— А вот и нет, если только вы хорошо подумаете, — сказал Майкл.