По правде говоря, ей нечего было сказать в ответ: маклеру было известно не все, а рассказывать ему все миссис Каткарт ужасно не хотелось.

Мистер Уоррел, объяснив ее молчание по-своему, поспешил заявить:

— Быть может, вы попросите вашего зятя возместить долг?

Миссис Каткарт иронически усмехнулась и насмешливо процедила:

— Моего зятя?! Да вы что!..

Уоррел был знаком со Стендертоном и относил его к разряду тех избранников судьбы, чье материальное благополучие не вызывает никаких сомнений.

Насмешливый тон миссис Каткарт при упоминании о ее зяте поразил его настолько сильно, насколько может поразить дельца известие о том, что какая-нибудь бумага, которую он считал очень надежной, неожиданно оказывается «липой». На мгновение он забыл даже о главной цели своего визита.

Он охотно бы попросил объяснений, но затем решил, что это будет не совсем уместно.

— Вы меня впутали в очень неприятную историю, — сказала миссис Каткарт и поднялась со своего места.

Он последовал ее примеру.

— Право, все это очень неприятно, — заметил он, — и для вас, и для меня, уважаемая миссис Каткарт. Я полагаю, что вы мне посочувствуете.

— Я полагаю, что у меня имеется вполне достаточно оснований для того, чтобы посочувствовать себе, — коротко заметила она.

После ухода маклера она, оставшись одна, погрузилась в размышления весьма невеселого свойства.

Что следовало ей предпринять? Уоррелу было известно далеко не все: он не знал, что колье принадлежит не ей. Старик-полковник завещал его своей дочери, значит, колье принадлежало Эдит…

Обычно в неполных семьях, состоящих только из матери и дочери, имущество продолжает оставаться общим, тогда как в семьях с большим количеством наследников оно всегда раздельно. Эдит было известно, что колье принадлежит ей, но она никогда не возражала против того, что ее мать носила его и хранила у себя.

Однако несмотря на это, колье всегда считалось собственностью Эдит.

Теперь миссис Каткарт предстояла очень неприятная задача — объявить своей дочери о пропаже колье.

Миссис Каткарт тяжко вздохнула. Муж Эдит был беден, и ее дочь, чего доброго, в любой момент может попросить возвращения ей колье, рассчитывая, что когда-либо, когда наступит черный день, оно ей пригодится.

Миссис Каткарт направилась к себе в комнату.

По дороге ей повстречалась горничная, которая несла только что прибывшую почту. Одно из полученных писем было от дочери. Миссис Каткарт вскрыла его.

«Милая мама, — прочла она. — Будь любезна, пришли мне колье, оставшееся мне от отца. Мне кажется, что в интересах моего мужа я должна снова начать бывать в обществе, и колье мне понадобится».

Письмо выскользнуло из рук миссис Каткарт. Все поплыло у нее перед глазами…

Вошедший в столовую Гилберт застал там свою жену, деловито оглядывавшую сервированный к обеду стол.

Жизнь в этом доме проходила весьма своеобразно.

Ни одному из молодоженов никогда не пришла бы в голову мысль, что их совместная жизнь примет формы, которые она приняла. Они жили в полном уединении, симпатизируя друг другу, но никак не более того…

Их отношения нельзя было уподобить даже отношениям брата и сестры — для этого им не хватало взаимного доверия. К тому же они были еще недостаточно осведомлены о недостатках и достоинствах друг друга.