Руди Шелл внедрил Джона Пирса в качества соседа Энн Беннет.

– Возможно, они скажут друг другу что-нибудь такое, что позволит нам понять, жив Паркер-старший или нет и связаны ли они как-то с этим делом. Я полагаю, что Эрик Беннет может оказаться достаточно хитер, чтобы проверить таунхаус своей матери на наличие «жучков» еще до того, как она въедет туда на следующей неделе. Выждите примерно неделю, а потом под каким-нибудь предлогом зайдите в гости и установите подслушивающие устройства.

– Ты такая красивая, мамочка, – заметила она. – Я люблю, когда ты надеваешь это платье.

Лейн собиралась надеть черный брючный костюм, но в последний момент сделала выбор в пользу темно-зеленого шерстяного платья, которое, как она хорошо знала, красиво оттеняло ее золотисто-каштановые волосы. Она купила это платье на распродаже в «Бергдорф Гудман», и даже по распродажной цене оно обошлось недешево, но Лейн подкупило неотразимое сочетание красивой ткани и изящного покроя.

Замечание Кэти застало ее врасплох – как раз в этот момент она вдевала в уши маленькие серьги с бриллиантами и изумрудами, которые достались ей в наследство от бабушки. «Почему я надела это платье? – спросила себя Лейн. – Это просто ничего не значащее приглашение на ужин».

Перед ее внутренним взором предстал образ Эрика Беннета. Ей нравился намек на седину в его волосах, намек на иронию в выражении его лица, намек на горечь в голосе, когда он говорил о своем отце…

Голос Кэти прервал ее размышления:

– И эти серьги мне тоже нравятся, мамочка.

Лейн засмеялась.

– Спасибо, Кэти.

«Когда я была в ее возрасте, папа покупал мне детскую бижутерию, – вспомнила она. – Я любила носить эти украшения и делиться ими со своими куклами. Он еще пел для меня ту песенку: “В ушах у ней серьги, на пальчиках кольца, на туфлях серебряные колокольца”».

Кэти росла, не имея возможности услышать, как папа поет ей песни.

Жужжание домофона известило, что Эрик Беннет вошел в подъезд.

– Пропустите его наверх, пожалуйста, – ответила Лейн консьержу.

– Кто это? – спросила Кэти, слезая с кровати.

– Мамин друг. Его зовут мистер Беннет.

Восьмидесятилетняя Вильма Поттерс, живущая в этом же доме, была любимой приходящей няней Кэти – ее активности и проворству могла бы позавидовать женщина вдвое младше нее. Они с Кэти собирались испечь печенье с шоколадной крошкой и почитать книгу, пока девочке не настанет время спать. Вильма встала было, чтобы открыть дверь квартиры, когда Лейн вышла в гостиную и сказала:

– Я сама открою, Вильма.

Лифт располагался прямо напротив ее квартиры. Она слышала, как он остановился, но отворила дверь только тогда, когда звякнул звонок.

С первого взгляда Лейн осознала, что Эрик Беннет выше, чем ей казалось. Ненамного, но выше. И тут же припомнила, что в день их первой встречи на ней были туфли с более высокими каблуками, чем она обычно носила. Лейн купила их почти случайно, в минутном порыве.

Сначала его лицо показалось ей мрачным, но потом теплая улыбка рассеяла это впечатление. Их приветствия «здравствуйте, Эрик» и «здравствуйте, Лейн» были произнесены одновременно, когда он переступил порог квартиры.

Кэти подбежала и встала рядом с Лейн.

– Я Кэти Кёрнер, – представилась она.

– А я Эрик Беннет.

– Здравствуйте, Эрик. Рада знакомству, – начала девочка.

– Кэти, что я тебе говорила? – укорила ее Лейн.

– Что я должна называть взрослых по фамилии.