– Вы можете найти себе другие игрушки, Хенгель, но не вертитесь у меня под ногами. Я же просил: никакого прикрытия. Охрана была снята вчера с полуночи.

Если бы он принялся спорить, я бы ошарашил его несколькими фактами. Где он повстречал меня? Он, конечно, знал, в каком отеле я живу, но шел за мной не оттуда, иначе бы я давно приметил его. Он не мог знать, что я пойду в Нейесштадтхалле, так как я решил пойти туда в последнюю минуту: до получения через сводку биржевых новостей по радио соответствующего подтверждения относительно Поля я не хотел прибегать к активным действиям; поэтому Нейесштадтхалле показался мне самым удобным местом, где можно было спокойно провести день. Он обнаружил меня не там, иначе я бы это заметил, а будь он у стены во время нового происшествия, он непременно заговорил бы об этом, тем более, что находился в отчаянии и во что бы то ни стало хотел прикрыть меня, спасти мне жизнь и тем самым загладить вину за смерть КЛД. Не мог он знать и о, том, что я пошел на квартиру к Инге… Из этого следовало только одно – он встретил меня на Унтер-ден-Эйхен совершенно случайно, либо же кто-нибудь из сотрудников резидентуры увидел меня и сказал ему, и он принялся ходить за мной по собственной инициативе.

Берлинская резидентура располагалась в двух комнатах на девятом этаже здания на углу Унтер-ден-Эйхен и Ронер-аллее, куда, помимо главного входа, можно было пройти через пассаж рядом с магазином шляп. Из окон помещения был отличный обзор обеих улиц, и наблюдатель, вооруженный к тому же цейсовским пятнадцатикратным биноклем, через который на расстоянии пятидесяти метров можно разглядеть каждый волосок на мухе, всегда мог увидеть, не ведется ли слежка за кем-либо из сотрудников, приходящих в резидентуру. Будучи одним из трех агентов, оперирующих с этой базы, я не мог и шагу ступить по этим улицам без того, чтобы не быть замеченным. Я увидел, что за мной следят, на середине Унтер-ден-Эйхен.

Я не только быстро скрылся от Хенгеля, но и обнаружил-то он меня совершенно случайно. Скажи я ему, что знаю об этом, он бы прокусил себе губы до крови. А если бы он узнал, что на жизнь, которую он с таким рвением пытается охранять, уже покушались, о чем он даже не подозревает, он бы просто умер на месте.

Не сказав поэтому больше ни слова, я допил пиво и ушел.

Вернувшись в отель, я слегка перекусил и настроил приемник на “Евросаунд”. Передавали биржевые новости. Я дождался интересующих меня сведений: “Квота Фрейт Трейдерс”: 878 1/2 плюс 2 1/8”, и выключил приемник.

Система связи “Почта – биржа” ограничена по времени, но зато застрахована от дураков. Ее разработал один из сотрудников нашего шифровального отдела. Она настолько безопасна, что позволяет доверять свои сообщения обычной почтовой связи, и в Федеративной Республике Германия действует так же безукоризненно, как и в любом другом уголке земного шара. Агент может не наклеивать марки на конверт, потому что найти марку не всегда бывает возможно (например, когда выходишь из театра). Куда более важно то, что конверт без марки, как правило, регистрируется, так как он должен быть вручен адресату в руки для получения соответствующей доплаты. Таким образом, даже если у агента имеется при себе важный документ и он подозревает, что за ним следят с целью овладеть этим документом, он может запросто отделаться от него у первого почтового ящика и тем самым обеспечить его сохранность. В “Евросаунде” у нас есть специальный человек, который получает наши донесения, пересылаемые подобным образом. Радиостанция “Евросаунд”, существующая под покровительством НАТО и Индустриального союза Бенелюкса, транслирует легкую музыку, последние известия США, Великобритании и Франции, а также коммерческие программы.

Центр имеет возможности (о которых никто не подозревает) дважды в день вставлять в передачи биржевых новостей сведения о курсе несуществующих акций.