Я слышала вдалеке ее плач и решила пойти и в полной мере насладиться зрелищем ее горя. Я нашла ее в гостиной, и только больная челюсть не позволила моему лицу расплыться в широкой улыбке.

Нора сидела в углу гостиной и громко молила Аллаха, чтобы тот спас ее любимого сына Мунира от гнева короля. Увидев меня, она мгновенно затихла. Некоторое время она помолчала, затем с презрением взглянула на меня и сказала:

– Карим пообещал мне, что разведется с тобой! Он понимает, что от плохих привычек не избавиться, а ты просто дикая кошка! В пашей семье нет места таким, как ты!

Нора ожидала слез и просьб, однако то, что она услышала, повергло ее в изумление. Я заявила, что сама собираюсь потребовать развода и что Марси уже собирает мои вещи. Я сказала, что не пройдет и часа, как я покину ее дом. Уходя, – я бросила через плечо, что попрошу отца употребить все свое влияние, чтобы Мунира примерно наказали в назидание всем тем, кто нарушает закон ислама. Ее сына подвергнут порке или посадят в тюрьму, а может быть, с ним произойдет и то и другое.

Когда я уходила, Нора уже вел тряслась от страха. Положение изменилось. В моем голосе звучала такая уверенность, которой я и сама не ожидала от себя. Нора не могла знать, имею ли я и в самом деле влияние при дворе. Она была бы счастлива, если бы ее сын развелся со мной, но для нее стал трагедией тот факт, что я сама собираюсь требовать развода.

В Саудовской Аравии трудно жене развестись с мужем, но все же это возможно. А поскольку мой отец по крови был ближе к королю, чем отец Карима, то Нора испугалась, что он и вправду сможет добиться примерного наказания для Мунира. Она и понятия не имела, что отец, скорей всего, выставил бы меня за дверь, после чего мне просто некуда было бы идти. Для того чтобы подтвердить серьезность моих намерений, требовалось сыграть спектакль до конца.

Когда мы с Марси спустились в холл с чемоданами в руках, домочадцы буквально впали в панику. Случилось так, что Мунир, который был в гостях у друга, прибыл домой как раз в этот момент. Еще не зная, какие тучи сгустились над его головой, он громко выругался, когда я сказала ему, что мать вынуждает меня развестись с Каримом.

Чувство какого-то звериного торжества овладело мной, когда Нора, до смерти перепуганная моей решительностью, стала умолять меня, чтобы я не уезжала. Свалившиеся на ее голову неприятности окончательно сломили ее дух. Вдоволь насладившись унижением свекрови, я милостиво согласилась остаться.

Я уже спала, когда Карим, усталый и изможденный после тяжелого дня, вернулся домой. Сквозь сон до меня донесся его раздраженный голос, обвинявший Мунира в пренебрежении к семье. Карим сказал, что прежде, чем затевать такие рискованные мероприятия, нужно хотя бы подумать о добром имени отца. Мне не пришлось напрягать слух, чтобы услышать, как Мунир в ответ обвинил Карима в том, что тот способствует бесперебойной работе гигантской машины лицемерия, которую представляет собой Королевство Саудовская Аравия.

Большинство саудовцев почитали короля Фейсала за его преданность исламским принципам и скромность в быту. Он также пользовался глубоким уважением членов королевской семьи. Благодаря ему наша страна после травления короля Сауда заняла, можно сказать, почетное положение среди других государств. Но мнения старших и младших принцев в семье далеко не совпадали друг с другом.

Обуреваемые жаждой наживы младшие члены королевской семьи ненавидели короля, запрещавшего им заниматься нелегальным бизнесом и внимательно следившего за тем, чтобы честь семьи не была опозорена. Никто из двух враждующих лагерей не желал идти на компромисс, и в воздухе постоянно пахло грозой.

Той ночью мы с Каримом спали на противоположных концах нашей широкой супружеской постели. Я слышала, как он беспокойно ворочается, и знала, что его обуревают тяжелые думы. Я мучилась несвойственным мне чувством вины, думая о том, что муж мой страдает из-за меня.