Матери Самиры повезло. Ее муж действительно любил ее и не стал бросать в тот момент, когда она более всего нуждалась в поддержке. Он даже не взял вторую жену, чтобы обзавестись наследниками. Таких, как отец Самиры, в нашем обществе считают странными.

Самира и Тахани были лучшими подругами, а поскольку мы с Сарой ближе всех к ним по возрасту, то тоже дружили с ней. Мы все втроем безумно переживали за подругу; она ведь была любимым ребенком своего отца, который, в отличие от большинства мужчин-саудовцев, всегда мыслил по-современному и не раз обещал своей дочери, что она будет свободной от оков, налагаемых па женщин нашими нелепыми традициями.

Самира всегда сочувствовала нам, так как наш отец был далеко не таким передовым. В самые тяжелые минуты она старалась поддержать нас. Я помню, как искренне она плакала на свадьбе Сары. Тогда с ней едва не случилась истерика. И вот теперь она, наша Самира, заперта в самой мрачной из возможных тюрем, и даже слугам запрещено говорить с ней, и они просто подают ей пищу сквозь маленькое окошечко под дверью. Единственное, что ей отныне предстоит слышать – это звук собственного дыхания и биение сердца.

Мысль об этом была невыносимой для меня. Обернувшись к Саре, я с надеждой предположила, что Карим или Асад смогут помочь нашей подруге. Тахани с мольбой взглянула на нас, но Сара лишь медленно покачала головой. Асад уже наводил справки; пи дядя Самиры, ни бывший ее муж не желали отменить ужасный приговор. Это дело касалось только ее семьи и Аллаха.

Так как саудовским женщинам запрещено общаться с учителями-мужчинами, отец Самиры нанял ей частных преподавателей из Лондона. После нескольких лет интенсивной учебы дома Самира поступила в технический колледж в Лондоне. Отец и мать, гордые успехами дочери, поехали вместе с ней в Англию, чтобы помочь там устроиться.

Родители Самиры сияли для нее квартиру и наняли двух служанок-индианок и секретаршу-филиппинку. Распрощавшись с дочерью и пожелав ей успехов, родители возвратились в Эр-Рияд. Никто, конечно, и помыслить не мог, что они видятся в последний раз. Шли месяцы и, как мы и предполагали, Самира благополучно училась в колледже, демонстрируя блестящие способности.

Прошло четыре месяца, и Самира познакомилась с Ларри, студентом, приехавшим по обмену из Калифорнии. Говорят, противоположности тянутся друг к другу. И правда, Ларри оказался высоким, мускулистым блондином, воспитанным в свободной стране, а наша подруга была миниатюрной, экзотической брюнеткой, выросшей в стране, где женщины совершенно бесправны.

Она написала Тахани, что чувствует страх от того, что любит иноверца. Она не сомневалась, что никто не позволит ей выйти замуж за христианина. Ларри оказался католиком и никогда бы не согласился перейти в мусульманскую веру, а это было бы единственным выходом из создавшегося положения:

Прошел еще месяц, и Тахани получила второе отчаянное письмо. Самира писала, что они с Ларри не могут жить друг без друга. Они собирались жить вместе в Лондоне, а потом сбежать в США и там пожениться. Самира надеялась, что ее родители тоже переедут в Штаты и купят дом поблизости. Наша подруга не сомневалась, что родители поймут ее. Конечно, она понимала, что ей уже никогда не вернуться в Саудовскую Аравию, где она подверглась бы преследованию за связь с «неверным».

Как это ни трагично, но родители Самиры так и не узнали о дилемме, стоящей перед дочерью.