Кстати, вместо ассамблей была введена новая форма придворных развлечений. Именным указом 11 января 1727 года велено еженедельно по четвергам в пятом часу пополудни собираться в дом ее императорского величества «на курдах или съезд». Судя по указу, куртаги отличались от ассамблей: для них был отведен специальный день, в то время как устройство ассамблей не имело строгой периодичности; куртаги созывались при дворе императрицы, в то время как ассамблеи – поочередно у вельмож; наконец, ассамблеи были более демократичными – на куртаги приглашались русские и иностранные министры и посланники, а также чины не ниже полковничьего ранга. С ассамблеями куртаги роднило присутствие дам и право находиться в собрании «кто сколько похочет».

Не раз бывало, что Меншиков приезжал во дворец в 11 часов дня, но Екатерина «изволила почивать». Князь коротал время в дежурной для генерал-адъютантов, подвернется партнер – он сыграет в шахматы, навестит Елизавету Петровну, зайдет в Дворцовую канцелярию, но, так и не дождавшись, отправлялся домой либо все-таки встречался с императрицей часа через дватри. 28 сентября он прибыл во дворец сразу же после заседания Верховного тайного совета. Хотя наступил двенадцатый час, но Меншиков попал на прием только в третьем – императрица изволила «опочивать». Вряд ли ей нездоровилось, ибо накануне, 26 сентября, она «веселилась» во дворце князя до 3 часов ночи.

Располагал ли Меншиков еще какими-либо планами социальных и административных преобразований?

Дать утвердительный ответ позволяет одна фраза из проекта духовной Петру II: «Ваша императорское величество сами изволите видеть, что восприняли вы сию машину недостроенную, которая к совершенству своему многова прилежания и неусыпных трудов требует». Следовательно, намерения что-то устраивать и перестраивать в государственном механизме у Меншикова были, однако что и как – мы не знаем. Теперь уже ничто не сдерживало ни честолюбивых замыслов полудержавного властелина, ни его жажды к стяжанию. Еще до образования Верховного тайного совета он исхлопотал себе пожалование города Батурина, которого тщетно домогался у Петра. Добился он и указа, прекращавшего расследование его злоупотреблений. Все начеты и долги, числившиеся на нем, были закрыты. Претендовал он и на получение чина генералиссимуса, но преждевременная смерть Екатерины помешала этому. Вынашивал он и план стать герцогом Курляндским.

В честолюбивых планах Александра Даниловича неудачная попытка овладеть курляндской короной, о которой еще будет рассказано, – была всего лишь досадным эпизодом, впрочем не оставившим большой горечи, ибо другая, более важная мечта, осуществление которой перекрыло бы все неудачи вместе взятые, завладела светлейшим. Претворяя ее, он действовал предусмотрительно, и казалось, что на этот раз никакая случайность не могла помешать ему.

После смерти Петра I Меншиков был самым решительным противником воцарения Петра II. Тогда он имел множество сторонников из числа вельмож, выдвинувшихся в годы преобразований. Понадобилось лишь два года, чтобы перед глазами изумленных единомышленников Меншиков стал самым ярым пособником передачи трона двенадцатилетнему юнцу. Причина тому – намерение женить Петра на своей старшей дочери Марии.

А как же быть с помолвкой Марии с сыном польского графа Сапеги? Она состоялась 13 марта 1726 года в пышно убранном дворце Меншикова под гром артиллерийских залпов и звуки оркестра в присутствии всей столичной знати. Исполнился год со времени погребения Петра, и Екатерина, участвовавшая в обмене перстнями между будущими супругами, впервые, как сказано в «Повседневной записке», «изволила дать позволение на забаву танцами».