Новичок недоумённо посмотрел на Леонова.

– Про убийство Кондрюховых слышал? – вместо ответа спросил тот.

– А как же! Весь город об этом говорит. Только, уж извините меня, не вижу никакой связи между их смертью и табачными лавками, – удивлённо произнёс Ремке.

– Связь прямая: на месте преступления нашли окурок – папиросы «Сафо», толстячки ещё дореволюционного изготовления. Точно такой же окурок был обнаружен в доме погибшего священника Баснецова. Судя по всему, кто-то из преступников курит именно эти папиросы. Необходимо пройтись по всем магазинам и лавкам города, чтобы узнать, где такие продаются. Тогда, возможно, нам удастся напасть на след преступника.

– Теперь понял, – склонил голову Ремке. – За вечер управлюсь.

– Может, и быстрее получится. Часть точек я уже прошёл. Зайдём ко мне, я отдам тебе список.

– Отлично! – живо среагировал Ремке.

На него было приятно посмотреть – человек прямо-таки рвался в бой.

– Разрешите идти? – спросил Леонов.

– Ступайте, – кивнул я. – Желаю успеха!

– Спасибо!

Сыщики поднялись.

– Вот зараза! – внезапно усмехнулся Леонов. – Стоило о папиросах заговорить, как самому посмолить захотелось. А махорку, как назло, дома забыл. Ремке, ты случайно табачком не богат?

Ремке машинально полез во внутренний карман пиджака, но внезапно замер, убрал руку и улыбнулся.

– Прости, командир! Совсем забыл – я ведь курить на днях бросил. Доктор велел завязать с этим делом. Говорит, нечего лёгкие портить.

– Жаль, – вздохнул начальник подотдела уголовного розыска. – Придётся у мужиков стрелять.

Они вышли, а я засел за телефонный аппарат. Мне предстоял поистине трудовой подвиг – дозвониться до губернского руководства «Главплатины» и договориться о встрече. Мой засланный казачок – актёр Саша ждал дальнейших распоряжений.

Всё было как в том советском анекдоте про визит японской делегации, когда те в приёмной услышали дикие вопли, раздававшиеся из кабинета директора завода. На вопрос, что там происходит, секретарша пояснила: «А это наш директор с Саратовым разговаривает», на что японцы удивились: «А что, по телефону нельзя?».

Вот и у меня стоял примерно такой же ор. Само собой, ничего такого, что не должно предназначаться чужим ушам, я не произнёс: только согласовал срок моего приезда в губернскую столицу.

По всему выходило, что ехать нужно сегодня вечером, чтобы завтра с утра попасть в кабинет ответственных товарищей.

Денёк-два мои орлы как-нибудь без меня потерпят, тем более, фронт работ я объяснил и конкретные задачи нарезал.

Часа через три в кабинете появился Леонов. Он должен был запустить операцию по вербовке в наши осведомители перекупщика краденого Васьки Рвача.

– Разрешите доложиться? – спросил он.

– Валяй.

Пантелей сел на стул возле меня. У него явно было хорошее настроение.

– Вижу, что доволен. Операция удалась?

Леонов кивнул.

– Прошло без сучка и задоринки. Константин Генрихович попрыскал браслетик духами своей дочки – Гром этот запах за тыщу вёрст чует. Я дал браслетик одной мелкой сошке, чтобы тот пришёл к Рвачу и наплёл с три короба – что, дескать, свистнул браслет у одной зазевавшейся мадам, а теперь хочет загнать за наши советские дензнаки.

– Рвач клюнул?

– Ещё как! Конечно, за браслет заплатил сущие копейки – он ведь жадный до невозможности. А потом я к нему завалился: так, мол, и так, убийство произошло, с трупа сняли ценную вещь – платиновый браслетик.