«Черт, а ведь уже весна…» – подумал Андрей и вдруг услышал давно забытое журчание бесчисленных ручейков.

Подойдя к гранитному бордюру, он собрался тормознуть частника, и тут поймал себя на мысли, что еще не решил, куда поедет. Вот и хорошо, вот и ладненько…

Вернулся на тротуар и неспешно зашагал, куда глаза глядели.

«Как давно я не гулял просто так… – вздыхал Андрей, ловя на себе игривые взгляды идущих навстречу девушек. – Все дела, дела… А может, послать к черту все дела, подать рапорт и… оттянуться на полную катушку? Столько лет в голове одни боевики да бандиты. Ну погиб Полежаев. И что? Разве от этого хоть кому-нибудь стало легче? А какой смысл тащить в опорный пункт орущего песни алкоголика, если поет он от души, а пьет потому, что вначале его прокатил какой-нибудь банк, потом фиктивное агентство недвижимости лишило квартиры, а директор завода, на котором он работает, платит такой мизер, за который можно разве что напиться? Благо хоть пьет, а ведь мог взять в руки оружие… Так с кем бороться? С ним или с теми, кто обобрал его до нитки и не устает это делать, преступая все законы?»

Впереди, метрах в двухстах, из-за угла выскочил не по сезону одетый парень.

Резко затормозил, проскользив по льду, оглянулся, потом опрометью бросился навстречу Андрею.

«Похоже, спасается бегством», – подумал тот и, как вскоре выяснилось, не ошибся.

Через секунду-другую из-за угла того же дома показался молодой милиционер.

Так же, как и беглец, пролетев несколько метров по льду и едва не упав, он во все горло заорал:

– Стоять, я сказал!

Беглец и не подумал подчиниться. Наоборот, побежал еще быстрее. Переведя дыхание, милиционер бросился за ним.

На вид убегавшему было лет семнадцать. Старые потертые джинсы, вышедшая из моды дутая сиреневая курточка, на ногах кроссовки…

«Небось, жрать нечего, вот и стянул что-то», – предположил Андрей.

Он еще не знал, как поступит, но сработал инстинкт. Схватив пробегавшего мимо парня за рукав, Андрей толкнул его к стене и приказал:

– Стоять смирно!

Беглец пытался вырваться, да не тут то было. Наконец подбежал и милиционер, худой сержант с болезненным румянцем на щеках, лет двадцати трех.

– Думал, уйдет, – выдохнул он, суетливо отцепляя от ремня наручники и защелкивая их на запястьях парня. Только после этого повернулся к Андрею:

– Спасибо. Без вас мне бы его не взять.

– А что он натворил? – поинтересовался Андрей.

Сержант вытащил из кармана джинсов стоящего к ним спиной арестованного потертый кошелек.

– В гастрономе у бабки стянул. Хорошо, заметила и завыла, как сирена. А этот, – он кивнул на парня, – сразу бежать.

– Кошелек ты мне сам подсунул. – Не оборачиваясь, парень брезгливо сплюнул на землю.

– Хорошо-хорошо, – кивнул сержант. – Сейчас пойдем в участок, и ты подробно расскажешь, как я это проделал. – Взяв парня за воротник куртки, он толкнул его вперед. – Кажется, ты уже в курсе, к какую сторону пилить?

Воришка, ничего не ответив, вразвалочку двинулся в сторону дома, из-за которого появился пару минут назад. Сделав несколько шагов, вдруг резко обернулся и с ненавистью посмотрел на Андрея.

– А с тобой мы еще поговорим. Не волнуйся, найду.

Сержант толкнул его в спину:

– Вперед, родной. Лучше не зли меня…

Андрей провожал их взглядом, пока оба не скрылись за поворотом.

«Не знаю, как закон, а вот справедливость понятие не пустое, – подумалось ему. – Она не возносит, зато карает наверняка.