— Ох чёрт! — вдруг крикнула Витальевна. — Сюда! Скорее, сюда!

А следом я услышал сдавленный хрип:

— Кхь-хь-хь-хь-хь-кхь-хь-хь…

— Помогите! Быстрее!

— Какого хрена⁈

— Кхь-хь-хь-хь-хь…

Признаться, сперва я не понял, что происходит. В темноте по подлеску катался и хрипел чёрный силуэт. Человек? Вроде бы да. Надо бы подсветить, да только телефон я оставил на катере.

— Включите кто-нибудь фонарик! — заорал я, и почти тут же стало светло.

Вот как…

Пускай Лингам нашёлся, вопросов стало больше. Горемычный гончар года, который совсем недавно попал под горячую руку телохранителям Волконского, снова был тут как тут. И снова страдал. На сей раз его душила одноглазая змея.

Рожа красная, глаза на выкате, одной ручонкой пытается снять с себя этот живой шарф, а другую в нашу сторону тянет. Ну… что тут сказать? Спасать надо человека, — он же человек.

— Давайте! — заорал я. — Дружно! — и схватил Лингама щипцами за голову.

Змей зашипел, захлопал ресницами и попытался вывернуться, но не тут-то было. Щипцы годные, с силиконовыми зубчиками. Можно и поднажать, и не повредить. Короче говоря, зафиксировать зафиксировали, а теперь бы ещё размотать.

— Саш!

— А⁈

— Херли ты встал⁈ Помогай давай!

— Ага!

Санюшка сбил с себя оторопь, перехватил рогатину поудобней, ткнул раздвоенным концом в Лингама, но промазал и чуть было не вышиб гончару года глаз. Пара сантиметров повыше, и стал бы гончар таким же одноглазым.

— Руками, Саш, руками!

— Я боюсь!

— Я тоже!

— А-а-а-а-ааай! — Санюшка выбросил палку, упал на колени рядом с гончаром и принялся разматывать змея. — Вась, ты только держи его крепче!

— Держу!

— Держи, пожалуйста!

— Да держу я, держу!

— Ы-ыыыы-ыы-ы-ы!!! — раздался первый вздох бедняги; тяжёлый и жадный.

Агафоныч тоже был тут как тут — открыл переноску и встал поудобней. Санюшка тем временем размотал первое кольцо, за ним второе, — теперь хвост Лингама обвился вокруг его руки, — и перебарывая страх продолжал освобождать гончара.

— Всё! — закричал он и аккуратно поднялся на ноги.

Теперь мы всей толпой снимали Лингама с Санюшки и как могли пихали непослушную змеюку в переноску. Гончар тем временем отполз под ближайшую сосну и пытался отдышаться.

— Станислава Витальевна, а не могли бы вы провернуть своё колдунство со змеёй⁈

— Не могла бы!

— Да всё уже! — я разжал щипцы, а Агафоныч ловко захлопнул переноску и опасность наконец-то миновала. — Фу-у-у-ух…

— Аф-аф! — последний раз протявкала взбудораженная Тырква и наступила тишина.

Ну что? Приключение на пятнадцать минут. И не сказать, чтобы очень примечательное. Теперь осталось разобраться с гончаром, — бросать парня в лесу в таком состоянии нельзя. Надо его успокоить, а может даже налить чутка, чтобы стресс снять. А потом проводить до такси.

И кстати! Выяснить бы ещё, с какого хрена он по ночам возле нашего пляжа шатается.

— Ну ты как? — спросил я у парня. — Живой? — а тот вместо благодарности заорал:

— Ты арестован!

И тут же ксиву из кармана вытащил. Вот так, блин. Делай людям добро.

— Э-э-э-э, — протянул я. — А за что?

Спросил, а сам на цыпках проник к нему в голову. Мыслестрочки после встречи с Лингамом скакали, как бешеные, но среди них были повторяющиеся. Во-первых, гончар-полицейский почему-то на меня серьёзно взъелся, — и не прямо сейчас, а уже очень давно. Во-вторых, он был свято уверен в своей правоте.