– Мы работаем вместе уже третий год. Примерно столько она о тебе и рассказывает.

Лана едва не поперхнулась чаем. От греха подальше поставила чашку обратно на блюдце и все вместе – на стол. Это было неожиданно! Ведь они никогда не общались…

– Она читает о тебе в светской хронике, – пояснил мужчина, верно истолковав удивление на ее лице. – Следит за ней только ради тебя. Как я понимаю, ты ее единственная живая родственница.

От внезапно накативших смущения и неловкости запершило в горле и захотелось отвести взгляд.

– Не совсем так, – немного хрипло поправила Лана. – Наш общий отец точно жив.

– Да, действительно, извини. Марта никогда не брала его в расчет, вот и я перестал.

– А вы ее?..

– Коллега, – быстро уточнил мужчина. Даже слишком быстро. – И друг. Меня зовут Рейн Братт, я тоже преподаю здесь.

Братт. Лана порылась в памяти, но так и не смогла вспомнить эту фамилию. Значит, она все-таки ошиблась, и никакого отношения к «старой аристократии» этот красавчик не имеет.

– Я полагаю, ты так срочно ищешь Марту, потому что решила принять ее предложение?

И снова Лана почувствовала, как ее захлестнуло горячей удушливой волной стыда. Он ведь все знает! Не об аресте ее отца, об этом уже все знают, а о том, что она теперь полностью зависит от Марты. Как минимум, следующие три месяца.

– Нет, – торопливо возразила она, чтобы сразу расставить все необходимые точки. – Марта сказала, что если я предложу альтернативный план, она отдаст мне мои деньги.

– И у тебя появился такой план? – как показалось Лане, искренне поинтересовался Братт.

– Да. Я буду журналистом. Политическим. Вроде Ралма Ле Крока.

– О, вот как, – по его губам скользнула улыбка, которая показалась ей насмешкой. – Собираешься обличать режим, как и он?

– Его Величеству не помешает дополнительная критика. На мой взгляд, он заигрался.

– И ты собираешься делать это без подготовки? То есть без обучения?

– Я уже писала статьи раньше, – гордо заявила Лана, чуть вздернув подбородок. – И почти окончила Лекс, то есть получила прекрасное образование по многим дисциплинам, в том числе истории, философии, обществознанию. Не думаю, что у меня возникнут проблемы.

– То есть у тебя уже есть публикации? На какую тему?

Подбородок сам собой опустился чуть ниже.

– Я несколько раз писала для журнала «Элитарно».

– А, светская хроника и путеводитель по красивой жизни.

На этот раз это точно была насмешка. Отвратительная в своих снисходительных оттенках.

– Это самый продаваемый журнал в своей нише!

– Не спорю, – тут же заверил Братт. – Но он очень далек от политической журналистики. О чем ты писала?

– О бале дебютанток два года назад… – принялась перечислять Лана.

– Когда сама была дебютанткой?

– Да. А что такого?

– Ничего, как раз это очень хорошо: ты писала о том, что знаешь, видела изнутри. С позиции участника, как я понимаю.

Лана нахмурилась: хоть его слова и звучали одобрительно, она чувствовала в них какой-то подвох.

– Давно ты интересуешься политикой? – смягчив тон, спросил Братт. – Или сегодня открыла газеты впервые и только для того, чтобы прочитать статьи об отце?

Подбородок опустился еще ниже, лицу стало жарко.