— Заходи, Владимир Михайлович. — Грузный краснолицый генерал оторвался от бумаг и, глядя на вошедшего поверх массивных, в щегольской оправе очков, вытряхнул ему навстречу из рукава форменного кителя пухлую, поросшую рыжеватыми волосами ладошку.

Викентьев пожал начальнику руку и, не ожидая приглашения, сел у длинного приставного стола.

— Лесухину кассацию отклонили, — как будто продолжая разговор о хорошо знакомых собеседникам вещах, сказал генерал.

— Знаю. Вчера подал помиловку, — так же обыденно отозвался Викентьев.

— Думаю, ничего ему не светит.

— С бензином вопрос решили? Я давал указание.

Викентьев кивнул.

— Теперь с перекраской тянут резину. Уже два литра спирта отдал — одни обещания.

Генерал пристально посмотрел на подчиненного.

— Все-таки по-своему делаешь? У Солженицына — фургон «Мясо», у Евтушенко — «Хлеб», и у тебя то же самое! Ни шагу в сторону от шаблона!

Подполковник отвел взгляд и упрямо молчал.

— Ну-ну, тебе видней, — примирительным тоном продолжил генерал. — С чем пришел?

— Надо готовить человека вместо Фаридова. Хочу попробовать Попова.

— Кто такой? — удивился генерал. — Ах, новенький из розыска… Да, подписывал на него приказ, парень шустрый. Думаешь? Молодой ведь… Хотя…

Генерал снял очки, массирующим движением провел по лицу, будто желая сорвать постаревшую морщинистую кожу, задумался.

— Может быть, может быть… — повторил он как бы про себя, помолчал с полминуты и принял решение. — Ладно, пробуй Попова!

Последняя фраза прозвучала резко, отметая все сомнения. То, что генерал не стал давать напутствий и указаний, свидетельствовало о полном доверии Викентьеву. Полковник это понял и оценил.

— Разрешите идти? — сугубо официально спросил он.

Не поднимая глаз, генерал кивнул. Он опять с головой был погружен в работу.

В четверг перед перерывом Викентьев набрал четыре цифры на диске внутреннего телефона и, не здороваясь, сказал:

— Саша, зайди ко мне в обед.

Таким тоном демократичный начальник вызывает подчиненного. И хотя старший оперуполномоченный уголовного розыска Сергеев не был подчиненным Викентьева, он ответил коротким: «Вас понял» — традиционным оборотом, принятым для общения с начальством.

Ровно в четверть второго двухметровый майор, в скрывающей фигуру культуриста мешковатой гражданской одежде, свернул в не просматриваемый из длинного коридора «аппендикс», ведущий к лестнице черного хода, и без стука распахнул дверь единственного здесь кабинета. Это не было проявлением невоспитанности — просто Сергеев последние семь лет входил в группу захвата особо опасных преступников и по-другому открывать двери не умел.

— Что за парень Попов? — в лоб спросил Викентьев, не тратя времени на предисловия.

— Хороший парень, — не удивляясь, ответил Сергеев. — Смелый, цепкий, надежный.

— Ну а вообще? — настаивал подполковник. — Чем увлекается, с кем дружит, пьет — не пьет…

Всю жизнь Сергеев занимался боевыми единоборствами — от традиционных самбо и бокса до экзотических карате и кунг-фу. Эти увлечения и регулярные задержания вооруженных бандитов не могли не сказаться на его внешности. Даже в минуты благодушия суровое лицо майора — со сплющенными ушами, перебитым носом, плохо и хорошо заметными шрамами, холодным настороженным взглядом, не располагало к доверительным расспросам. Сейчас боевая маска закаменела окончательно.