Теперь неплохо бы разобраться, кто на кого наехал. И перед этой силой держать ответ за свое геройство. Кому-то же он перешел дорогу, застрелив двух бандитов. Может, тому же Корольку, у которого, возможно, счеты с мясником и его бандой… А узнать обо всем этом можно только через Пушкаря.

— Давай потом, — кивнул Прохор.

И занял переднее пассажирское кресло. Пушкарь завел двигатель и врубил кондиционер — сейчас здесь станет еще и прохладно. Все хорошо, если не считать, что в багажнике покойник без головы, а за поясом — ствол, на котором кровь как минимум двух человек.

Ворота были закрыты, но из сторожки вышел охранник в униформе. Он смотрел на машину, но ворота открывать не торопился.

Пушкарь высунул из окна руку с пистолетом:

— Открывай, пока не пристрелил!

Охранник закивал и быстро открыл ворота. Машина пулей выскочила на дорогу, которая вела на главную городскую улицу.

— А как еще с ним быть? — рыкнул Пушкарь. — Мышей не ловят! Торпеду прошляпили! Козлы!

— Осторожно!

С Ленинского проспекта сворачивал милицейский «уазик», и Пушкарь едва не врезался в него. Он чудом увернулся от столкновения и отсалютовал ментам, приложив два пальца ко лбу.

— Явились, не запылились!

— Как бы за нами не пошли, — качнул головой Прохор.

Менты запросто могли развернуть свою «канарейку» и погнать за ними. Вот будет жесть, если такое случится.

— Да нет, это прикормленные… Эти меня знают…

— А те, которые стреляли?

— И те знают…

— Знали.

— Ну, этих-то завалили, а другие остались.

— Кто?

— Меньше будешь знать, крепче будешь спать.

— Так я же теперь с вами, — усмехнулся Прохор.

Но Пушкарь воспринял его слова всерьез.

— Ну да, с нами… Михеевские наехали, больше некому.

— Михеевские… Что-то знакомое…

Прохор никогда не бредил улично-блатной романтикой, а потому не интересовался криминальными раскладами родного города. Он просто жил, учился, занимался спортом. Но волки грызутся, собаки лают, а ветер носит. Доходили до него слухи о Кульбите, Михее, Вагнере, банды которых в свое время делили город на сферы влияния. Кульбита убили, его территорию поделили между собой Михей и Вагнер. Но это было еще до того, как Прохора забрали в армию. Да и как было? На уровне слухов. Кто такой Михей, с чем его едят? Кто такой Вагнер? Все это было для Прохора тайной в запечатанном конверте, который вовсе не хотелось вскрывать. Он бы и не вникал, если бы вдруг не попал в переплет.

— Знакомое… — скривился Пушкарь. — Это, братан, не просто знакомство, это любовь. В лоб! Из волыны! Коляну башку прострелили! С любовью, в лоб их!

— Коляну?! Который меня пристрелить собирался?

— И пристрелил бы… Колян одно время помощником машиниста работал… — Пушкарь замолчал и, в раздумье поскребывая щеку, решил не продолжать.

Так молча доехали до выезда из города. Пушкарь вынул из кармана мобильник, набрал один номер, затем другой.

— Климыч, ты?.. Живой?.. Уже?.. Ну, хорошо… Что?! Ля, ты же видел, какая там жопа была!.. А голова осталась?.. Какая голова?! У Пухлого всегда жопа вместо головы была… С меня причитается… Ну, все!.. — Он мотнул головой, возвращая мобильник на место, и хмыкнул: — Жопу забыли забрать.