|
Треск. Бросаю трубку. Звонок. Сдохнуть можно. – Слушай, как тебя… Могу я наконец поработать спокойно? Смешок в трубке – и тот с акцентом. – Разве в твоем мире можно что-либо делать спокойно? Философ… – А в твоем это запросто? – парирую я. – Тоже нет, конечно. Разве что какой-нибудь дятел продолбит себе дупло и попытается в нем что-нибудь высидеть. Хочу быть дятлом. Оглядываюсь – а толку? Еще не привык… Хуже всего то, что я никогда не знаю, в какой момент нахожусь под взглядом, а в какой нет. Подозреваю, что этот тип интересуется буквально всем. Моей работой почему-то в особенности. С чего бы? Проникнуться к себе уважением, что ли?.. Не настолько я наивен. Мой знакомец мог бы немало порассказать, откуда берутся сюжеты. Зато жена, вопреки очевидному, почему-то убеждена, что фантасты поголовно на наркотиках. А все гораздо проще. – Ладно… – сдаюсь. – Что там опять? Сильно напорол? – Изрядно. Прежде всего имей в виду, что никаких таких Каналов, в особенности виртуальных, в Пространстве не существует. Мы пользуемся иными методами. – Это какими же? – Так я тебе и сказал… Во-вторых, отца Стефана звали отнюдь не Бруно. Вообще с именами ты так наколбасил, что теперь трудно понять, кто есть кто. – Мелочи, – отметаю. – Подумаешь – имена… Ты давай по существу. Смешок. – Чего там – по существу. Едва начал, а уже чего-то хочешь. Продолжай кропать, а я посмотрю. Вскипаю. Успокаиваюсь. – Не хами, потомок. Все-таки я старше тебя лет на двести… или на триста? – Не скажу. – Он начеку и легко разбивает мои неуклюжие поползновения узнать больше, чем мне положено. Сейчас я начну канючить, отвернитесь. – Ну хотя бы скажи… было все это? То есть – будет? «Декарт», Стефан, Питер… – И главное, дети, переставшие взрослеть? – Да! Было? Короткое молчание. – Ну… было. Гудки в трубке: ту-у… ту-у… ту-у… Каша в голове. Геркулес с изюмом. Ужаснусь я потом. А пока – радуюсь… 5 Лодка была длинная, из легкого блестящего металла, с хищно заостренным носом и узкой, ровно срезанной кормой. Когда-то в корме помещалась дюза маршевого двигателя, но потом дюзу сняли, двигатель выбросили за ненадобностью, горючее мало-помалу сожгли, начинку исследовательской ракеты одно время пытался использовать Уве для каких-то своих нужд, а пустой корпус распилили вдоль и получили две лодки. Одна разбилась пять лет назад на порогах Безумной реки, другая большей частью лежала кверху днищем под навесом внутри частокола, в повседневной жизни была не нужна и изредка приводилась в порядок для затеваемых Питером экспедиций, если таковые намечались по воде. Остойчивость лодки при полной загрузке оставляла желать, маневренность тоже, но ходкость была удовлетворительная. Несмотря на умытый блеск металла, лодка была старая. Вмятины на корпусе, оставленные камнями порогов, были осторожно выправлены, загрунтованы, залиты самодельным пластиком, выровнены заподлицо с обшивкой и тщательнейшим образом отшлифованы и отполированы. |
