Это произошло довольно давно, судя по сгнившему дереву. А может, специально замаскировали, чтобы никто туда не совался.

Я усмехнулся. Если бы это произошло на моей Земле, я бы решил, что кто-то просто скрыл следы банальной халатности. Но тут, в Нулевом мире, в этой шахте наверняка работали нули. А смерть нуля никто скрывать не будет, ничья карьера из-за этого не накроется.

Но кто-то хотел, чтобы эта тайна осталась тут, и убрал свидетелей. И не надо быть особым умником, чтобы сообразить — дело в металле. Кто-то специально скрыл эту находку.

Вскоре светящиеся личинки, облепившие потолок и опорные балки, стали редеть, но темнее не стало. Я понял, что впереди появился новый источник света.

А через пару минут, завернув за угол, я неожиданно нашел выход. Вот только он был завален, и лишь у самого потолка шахты просвечивала большая щель, в которую и бил солнечный свет. Судя по всему, было еще раннее утро, и я не так долго прохожу испытание.

У меня все мышцы разом заныли, когда я осмотрел всю ту кучу валунов и камней, которую следовало разобрать. Причем некоторые камни тут были размером с корову, и как их ворочать, я не представлял.

Но вместе с тем я испытал облегчение и полез вверх, к той самой щели, из которой словно лазер бил солнечный свет. Разбирать завалы — это трудно, но тут хотя бы все понятно, нет никаких загадок и не надо ничего искать. Таскай да таскай камни.

Я теперь вполне понимал ту обезьяну, прыгающую за бананом на высокой ветке. Рядом с ногой палка, ее просят подумать, а она отвечает: «А чего тут думать-то? Прыгать надо».

Подкравшись к просвету, который, к сожалению, был слишком узким для меня, я втянул носом воздух свободы. Там, снаружи, виднелись редкие листья, колосья нависающей травы. Наверняка вход в шахту уже зарос.

Подышав некоторое время свежим воздухом, я принялся сканировать груду камней. Если уж обладаешь стихией, значит, надо пользоваться ей грамотно.

Через пару минут я выяснил, что чуть в стороне находилось нагромождение из самых мелких валунов. Такого размера, которые я все-таки смогу осилить, если как-следует упереться.

Через час, когда работа была в самом разгаре, я присел отдохнуть после десяти минут попыток отвалить валун, прижатый крупным соседом. Тяжелая физическая работа давала прекрасную возможность отвлечься, и я несколько раз просматривал стержень духа, глядя на свою точку в нем.

К сожалению, физический труд меня нисколько не продвигал по служебной лестнице, как я называл этот столб духа. Значит, все-таки нужно развивать стихию или постигать боевые искусства. Эх, где мое копье…

Снова примерившись к валуну, я стал расшатывать его, пытаясь одновременно орудовать стихией под ним, заставлять каменную пыль расползаться. Я помнил, что в том закрытом забое лежали подходящие инструменты, но от одной мысли о том, чтобы туда вернуться, меня пробирала дрожь.

Все, что надо, я выяснил, больше ничем себя там не заинтересую, и коснусь красной жилы…

Страх придал чуть больше сил, и я, надрывая горло от крика, вытолкнул валун. Тот с грохотом скатился вниз, в шахту, а я устало сел, с улыбкой глядя на щель, в которую теперь вполне мог протиснуться. Вот только еще здесь немножко разобрать, да вот тут, с краю.

В грудь влетел огонек духа. Небо все-таки оценило мои усилия. Я покачал головой — вот почему так? Только я набросаю в уме какую-нибудь стройную теорию о Нулевом мире, как он выкидывает мне что-нибудь наперекор.

Минут через десять я, ругаясь и шипя от боли, все-таки выкарабкался наружу. Я изорвал рубаху, процарапал спину, но, когда оказался на открытом воздухе, боль сразу же прошла. Отодвинув в сторону назойливую ветку какого-то кустика, я наконец вытащил себя на камни и облегченно раскинул руки.