— Дерёвня ты пустая, — раздраженно бросил за моей спиной Секай.

Я вздрогнул. Который раз уже он подкрадывается, а я не могу его почуять. И это при том, что он на лошади.

— Готфрид Желтый не дружит с Зигфридом, — покачал головой Матс.

— Эти нулячьи дети скорее друг другу глотки перегрызут, чем мост построят, — добавил Секай.

У меня вырвался легкий вздох удивления, когда я услышал такое обращение к приорам. Да еще и Матс весело заржал.

Подумать только, там, на окраинах, звери и подумать о таком не могут, чтобы лишнего сказать о приоре — сразу пальцы ко лбу прикладывают, и просят прощения у Неба. А здесь это шуточки, над которыми смеются.

— А разве великий прецептор не наказывает за вражду? — кое-как справившись с изумлением, спросил я.

Секай двигался сбоку от меня — конь красиво гарцевал под всадником, выгибая шею. Начальник охраны все смотрел вправо, что-то высматривая в нагромождении скал. Но, когда он услышал мой вопрос, то подарил такой взгляд, что у меня самого возникло желание назвать себя «дерёвней».

— А кто ему докладывает-то, прецептору? Дань платится, рекруты едут, — отчеканил Секай, — Главное, чтоб ереси не было.

Я тактично промолчал. Скорее всего, никто не знает, что прецептор и сам балуется этой ересью.

— Колеса крутятся, деньги мутятся, — весело бросил Матс, хлопнув по борту телеги.

Я только подумал, что настал неплохой момент вызвать Секая на бой. Но тут обоз стал спускаться с холма, и нам пришлось упираться в передние борта повозок, чтобы они не уехали вперед лошадей. Тяжеловозам-то что, им ничего не будет, но вот груз потом собирать по дороге очень не хотелось.

Матс кряхтел рядом, упираясь в телегу. Несмотря на третью ступень, он выглядел не таким крупным, как я. Мне было не особо тяжело, поэтому я успевал и поглазеть по сторонам.

Особенно часто я поглядывал на Секая. Везучий зверь, никак к нему не подкатишь, все время у него дела. Вот и сейчас он, вытянув саблю, так и смотрел на скалы справа.

Не сразу, но вскоре и я заметил, что у меня проснулось чувство опасности — общий фон тревоги вырос. Кажется, в глаза ударили какие-то искорки.

Скалы не были высокими, но их было много. Торчащие каменные останцы беспорядочным лесом уходили далеко вдоль реки, и среди них мог скрываться кто угодно.

Дорога пошла под самым большим креном, и нам пришлось побольше упереться. Даже запряженные тяжеловозы стали тормозить и скользить копытами, чтоб не съехать.

— Секай, голову! — крикнул я, когда резко что-то почуял.

Он подарил мне злой взгляд, а но все же пригнулся — и над его головой пролетела стрела.

— Щиты, нулячьи вы дети! — заорал начальник, вскидывая саблю, а потом пришпорил коня и понесся вдоль обоза.

— Вот уроды, почему сейчас-то? — выругался рядом Матс.

Вокруг раздались крики, заржали лошади. Наша тоже дернулась в панике, но Матс коротко свистнул, и животное послушно замерло. Вот только повозка опасно надавила сверху…

Рядом в борт воткнулась стрела, а через миг чувство опасности заставило меня дернуться в сторону еще от одной.

— Ложись! — крикнул я.

Шустрый Хорек успел пригнуться, и снаряд снес ему шапку.

— А, дерьмо нулячье! — Матс прикрыл руками белобрысую шевелюру.

Повозка, потеряв опору, бесцеремонно толкнула нас в спину. Конь впереди жалобно заржал и стал скользить по дороге, упираясь копытами, оглобли стали заворачиваться.

Мимо нас, чуть не задев телегу, пронеслась другая повозка. Лошадь со стрелой в шее и с безумным взглядом жалобно ржала.

Я не успел проводить ее взглядом, как пришлось упереться в борт еще сильнее — что-то уже сзади давило на нашу телегу.