Правда, Грей почему‑то смущался, так что Айви пришлось заняться этим самой. Они находились на окраине большой деревни; такие места бестолковые обыкновены называли, кажется, огородами, хотя огорожены они не были, а овощей там росло куда меньше, чем в других местах. Но как ни назови деревню, на ее околице непременно найдется какой‑нибудь сарай: нашелся такой и здесь. Правда, когда Айви потянула туда Грея, он попятился и пробормотал что‑то вроде:

– Дута лензя, тоэ несчастная мобствепность. – Но это небольшое затруднение Айви легко разрешила с помощью поцелуя.

В сарае, как она и предполагала, оказался сеновал, но и здесь не обошлось без обыкновенской дурости. Вместо того чтобы, как и следует на сеновале, дать сену возможность свободно поваляться на полу, а путникам соответственно поваляться на мягком, душистом сене, здешние недоумки невесть зачем упаковали его в плотные, жесткие кипы. Правда, им не удалось сгрести с пола остатки, чего хватило, чтобы устроить вполне приличное ложе. Она заставила Грея лечь (впрочем, поняв к чему клонится дело, он вовсе не артачился), улеглась рядышком, и, укрывшись вместо одеял куртками, они заснули.

***

Проснувшись рано поутру путники отряхнули солому. и незаметно выскользнули из сарая. Будучи голодной сама и зная, что Грей тоже голоден, Айви все же предпочла поскорее пуститься в путь, а не задерживаться ради бобов из жестянки. Скорее бы добраться до Ксанфа, где можно толком перекусить!

Правда, на сей раз автомобили проскакивали мимо: магия поднятой руки почему‑то не действовала. И то сказать, на какие чары можно полагаться в Обыкновении? Грей пробурчал что‑то невнятное, но Айви догадалась, в чем дело: люди в этих магических таратайках куда‑то спешили так, что не хотели задерживаться, чтобы удружить незнакомцам.

Видимо, в этом унылом краю так принято.

Но, когда довольно симпатичный с виду голубой автомобиль замедлил ход, Грей, пробормотавший что‑то вроде: «Порт зовьми, челиция!», похоже, не обрадовался, а огорчился. Он даже попытался отойти от дороги, но машина свернула к обочине, не давая ему уйти.

Изнутри вылезли двое в синих одеяниях с начищенными медными пуговицами и плоских круглых шапочках.

Выглядели они заурядными обыкновенами, но Айви, которой случалось видеть подобных типов на Гобелене, сразу признала в них демонов, принадлежавших к разновидности беспутников: они имели привычку беситься, всячески мешая путникам. Неудивительно, что Грей расстроился: демон, он и в Обыкновении демон.

Один из беспутников подал им знак остановиться. Айви понимала, что о бегстве нечего и думать: помочь скрыться от демонов может только очень сильная магия. Но, с другой стороны, она не слишком испугалась, потому что беспутники считались сравнительно безвредными. Они любили ставить людей в неловкое положение, похлопывать, поглаживать, заставлять принимать странные позы и задавать конфузящие вопросы, но чтоб кого съесть или разорвать такого за ними не водилось. Побесятся и отпустят.

– Ток аике? Даук панравлятесь? – грубо прорычал демон. – Дрепьятиве мокуденты!

Грей на той же тарабарщине попытался что‑то ему втолковать, но тот не слушал: демоны никогда никого не слушают, даже если с ними говорят по‑людски. Они заставили его вынуть бумажник, представлявший собой маленькую плоскую папочку с какими‑то карточками и потешными обыкновенскими «деньгами» (у Грея их и было‑то всего ничего), с виду совершенно не похожими па хищных деньжатников, покопались внутри, и один из демонов кивнул. Видимо, в обыкновенских бумажках заключались какие‑то чары, во всяком случае на демонов они воздействовали сильнее слов.

Затем беспутник повернулся к Айви.

– Терепь ыт!

Грей показал ей бумажник, и Айви поняла: демон требует, чтобы она предъявила ему свой, которого у нее, разумеется, не было. Она уже успела заметить, что у большинства обыкновенских женщин бумажники гораздо толще, чем у мужчин, и помимо бумажек там можно найти что угодно, кроме разве что кухонных раковин.