Путешественники продолжали свой путь в продолжение всей ночи и только с рассветом замедлили шаг, не желая возбуждать внимания любопытных, среди которых могли быть и шпионы короля Генриха Кастильского; шпионами кишели все дороги, ведущие к Валльядолиду.

Во все время пути молодой человек, о котором говорили солдаты, неизменно следовал в некотором отдалении за своим господином, а во время привалов занимался обычными для слуг делами, входившими в круг обязанностей каждого слуги. С наступлением ночи всадники пришпорили своих коней и около полуночи прибыли к главным воротам обнесенного каменной стеной города Осма, расположенного недалеко от границы провинции Бургос. Подъехав к самым воротам города, молодой человек, отличавшийся веселым нравом и ехавший впереди всех, рядом с более пожилым спутником, громко постучался в ворота. В это время молодой слуга выехал вперед и стал впереди всех, как вдруг со стены сорвался, сброшенный чьей-то невидимой рукой, тяжелый камень и пролетел над самой головой мнимого слуги. Спутники страшно заволновались при виде той опасности, которая ему грозила, и разразились громкими проклятиями; только один мнимый слуга остался невозмутимо спокоен, и когда он заговорил, то голос его звучал властно и строго, но без малейшего признака волнения или гнева.

— Что это значит? Разве так встречают мирных путешественников, явившихся искать отдых и ночлег в вашем городе?

— Отвечайте сейчас же, кто вы такие? — отвечали со стены. — Не то вам и не то еще будет!

— Кто губернатор этого города? Граф Тревиньо? Не так ли? — спросил молодой человек вместо ответа.

— Да, сеньор, он самый, — подтвердил сторож уже менее грубым тоном. — Но каким образом можете вы знать графа, и кто ты такой, что разговариваешь таким тоном, словно какой-нибудь испанский гранд?

— Я - Фердинанд де-Трастамаре, принц Арагонский, король Сицилии! Поди и скажи твоему господину, чтобы он поспешил сюда!

После этих слов молодого человека порядок в маленьком отряде разом изменился: всадники, ехавшие впереди остальных, почтительно отступили назад, а остальные сбросили с себя плащи скромных торговых людей. На стенах города и на валу люди разом зашевелились, забегали, слышно было, как отправляли спешно гонцов, и немного спустя на стене появились люди с фонарями. Судя по движению, к месту прибыл сам губернатор.

— Правду ли мне передали, что благородный дон Фердинанд Арагонский, король Сицилии, желает осчастливить меня и наш город своим посещением в столь необычное время? — спросил голос со стены.

— Прикажите этому дуралею повернуть фонарь в мою сторону, — воскликнул молодой принц, — чтобы вы сами могли убедиться. Я готов забыть оказанный мне неподобающий прием при условии, что меня немедленно впустят в город! — добавил он.

— О, я узнаю этот властный тон, столько раз призывавший арагонские войска к победе над маврами… Откройте скорее ворота, и пусть трубят в трубы для встречи именитого гостя! — приказал губернатор.

Молодой король въехал в Осма и провел здесь ночь, а на заре со своей свитой двинулся дальше. Но из Осмы он выехал совершенно иначе, чем приехал: гордым, блестящим рыцарем, на кровном андалузском скакуне, в сопровождении не одной только свиты, а и целого отряда вооруженных пиками солдат под личным предводительством самого графа Тревиньо.

Десятого октября король прибыл в Дуэньяс, местечко, расположенное близ Валльядолида. Кастильцы, более изнеженные и преданные роскоши, удивлялись боевой закаленности, сдержанности и рассудительности молодого короля, которому было всего только восемнадцать лет. Уже в этом возрасте ни один из арагонских рыцарей не мог превзойти его ни на турнирах, ни в бою.

Глава II

Хотя в это время Валльядолид и не достиг еще того великолепия, каким отличался впоследствии, когда сделался столицей императора Карла V, все же этот старинный город и тогда уже отличался роскошью и красотой своих улиц и дворцов.