Мария Стрельцова. Мертвая невеста
Настоящий оптимист даже на кладбище вместо крестов видит плюсы.
Глава первая
Если вы не хотите платить карточные долги — положите фотографию кредитора в гроб к покойнику, и ему тут же станет не до вас. Текутьевский некрополь — единственное в Тюмени «правильное» кладбище. Невдалеке от центрального входа стоит маленькая церквушка, деревянная и облезлая, да только на других кладбищах и такой нет. Внутри бедненько, тесно, на полу постелены домотканые половички, а священник глуховат и любит выпить. Самоубийц тут рядом с честными христианами не хоронят — пожалуйте за оградку. Я дремала, пока меня несли к могиле. Гроб пах сосновой стружкой и новой тканью. Немного жали туфельки от Гуччи, что Олеся, моя сестра, в порыве щедрости одела на мое тело. Пока несли по освященной кладбищенской земле — гроб ощутимо нагрелся, мысли заволокло туманом, руки-ноги стали чугунными, я аж забоялась, что днище не выдержит такой тяжести и проломится. Вынесли за оградку — наваждение спало. Как сквозь плотный ватный кокон до меня доносились рыдания, да такие громкие да искренние, что даже приятно было. «Сколько раз говорила — вот умру, и вы тогда поплачете, все не верили», — с удовлетворением думала я. — Покойся с миром, Алена, — донеслось до меня окончание надгробной речи. «Да не дождетесь», — сонно подумала я. Днище гроба сильно ударилось об землю, мое мертвое тельце подпрыгнуло внутри. От возмущения я даже слегка проснулась. «Не дрова везете, — злобно думала я. — Где вас учили — разве можно так с дамами обращаться?» — Витек, — донесся хриплый голос. — Вроде криво гроб лег? Чё, поправить? — Да мертвячке не все ль равно? «Меня зовут Алёной, какая я тебе мертвячка!!!», — думала я, все больше злясь. Тонкий Олеськин вскрик, что-то глухо стукнулось об крышку гроба, и мужской голос, от которого у живых девчонок наверняка подгибаются коленки: — Девушка, осторожнее. Что ж вы прямо на край подошли, а если б упали? — Кто-нибудь помог бы выбраться, — всхлипнула сестра. — Примета нехорошая. — Да неужто мне Алёнка что худого сделает? «Напрасно ты так уверена», — пакостно усмехнулась я. — Она мертвая. А значит, все привязанности к живым в ней умерли. «И ты напрасно такое говоришь», — фотография Андрея ровно холодила мой затылок. Лежа в кромешной тьме, я с беспокойством вслушивалась, как на крышку гроба с глухим стуком падает земля. Как же я выйду? Ну Олеська, не могла сообразить, что мне такая глубокая могила совсем не нужна! Ведь понимала, что делает, когда засовывала самоубийце в гроб фотографию. И не зря ты не дала обрядить меня в дешевую покойницкую одежду — нет, я красовалась в закрытом платье из дымчато-серых кружев и в туфельках от Гуччи. Вскоре толстый слой земли надежно укрыл меня от мира живых. Пропали звуки и запахи, и я равнодушно подумала: «Вот и все». Меня похоронили. Я вслушалась в могильную тишину, и с неким удивлением осознала — тут уютно и безопасно. Комфортно. Пришло ощущение, что эта могила — мой дом, мой надежный союзник, который не предаст. Поплотнее закрыв глаза, я уснула, пережидая день. Могила обернула меня земляным пуховым одеялом, качала и баюкала, словно нежная мать. Я чувствовала, как червячки осторожно тычутся в крепкие доски, сокрушенно качают головой и отползают прочь. Да, милые, не с вашим счастьем полакомиться моим юным телом. |
