Я посмотрела на доску. Все лаймы были нарезаны, а все лимоны — поделены на четвертинки. Моя рука сжимала нож и была мокрой от сока. Я сделала это, сама не заметив, секунд за тридцать. Я закрыла глаза. Господи Боже!

Когда я их открыла, Лафайет переводил взгляд с моих рук на лицо.

— Скажи-ка мне, что я ничего не видел, девочка, — попросил он.

— Ничего! — заявила я. И сама удивилась, насколько спокойным и ровным был мой голос. — Прости, надо это убрать. — Я убрала фрукты в отдельные емкости и поставила их в холодильник за стойкой бара, где Сэм хранил пиво. Когда я закрыла дверь, Сэм оказался внутри, стоял со скрещенными на груди руками. Он не выглядел особо счастливым.

— С тобой все в порядке? — спросил он. Его яркие голубые глаза осмотрели меня с ног до головы. — Ты что-то сделала с волосами? — неуверенно спросил он.

Я рассмеялась, ощутив, как моя защита встала на место, но на сей раз это не было болезненно.

— Побыла на солнышке, — ответила я.

— А что с рукой?

Я посмотрела на предплечье. Укус был замотан бинтом.

— Собака цапнула.

— Случайно?

— Конечно.

Я посмотрела на Сэма, и мне показалось, что его густые вьющиеся светло-золотистые волосы насыщены энергией. Я могла различить биение его сердца, ощутить его нерешительность и желание. Мое тело среагировало моментально. Я сосредоточилась на его тонких губах, и мои легкие наполнил аромат его одеколона. Он приблизился на пару дюймов. Я чувствовала, как воздух входит и выходит из его легких. И знала, как твердеет его член.

И тут в переднюю дверь вошла Чарлси Тутен и захлопнула ее за собой. Мы отскочили друг от друга. «Спасибо тебе, Господи! Или спасибо тебе, Чарлси!» — подумала я. Полненькая, молчаливая, добродушная и работящая, Чарлси была идеальным работником. Ее муж, Ральф, стал ее другом еще во время учебы, он работал на фабрике, перерабатывающей куриное мясо. У них было две дочери — одна заканчивала школу, другая уже была замужем. Чарлси нравилась работать в баре, общаться с людьми, и у нее было потрясающее умение общаться с пьяными, ей удавалось без шума выставлять их за дверь.

— Привет обоим! — бодро воскликнула она. Ее темно-коричневые волосы (Л'Ореаль, как говаривал Лафайет) были стянуты назад и свисали с головы каскадом локонов. Ее блузка была безупречной, а карманы шортов оттопыривались из-за того, что были набиты слишком плотно. На ней были простые черные чулки и кеды, а накладные ногти были цвета бургундского вина.

— Моя девочка беременна! Так что называйте меня бабулей! — сказала она, и я поняла, что Чарлси счастлива. Я обняла ее, как и ожидалось, а Сэм потрепал по плечу. Мы оба были рады ее видеть.

— И когда ждать ребенка? — спросила я, и Чарлси начала рассказывать. Так что следующие пять минут мне не пришлось ничего говорить. Затем появилась Арлена, на шею которой почему-то был нанесен тональный крем, и она выслушала все еще раз. Наши с Сэмом взгляды в какой-то момент встретились, и спустя мгновение мы одновременно отвели глаза.

Потом настало обеденное время, мы начали обслуживать толпу посетителей, и инцидент был исчерпан.

Большинство не выпивало во время обеда, разве что пиво или бокал вина. Многие заказывали охлажденный чай или воду. Обеденная толпа состояла из тех, кто оказался поблизости в этот час, из завсегдатаев, для которых это было естественно, и из алкоголиков, для которых обеденный залп был уже третьим или четвертым за день. Начав принимать заказы, я вспомнила о просьбе брата.

Я прислушивалась весь день, и это было утомительно.