Прежде чем я закончила выпрямляться, он обнял меня и привлек к себе. Он сидел, прислонившись к дереву, и мне было ужасно уютно сидеть у него на коленях, прислонив голову к груди.

— Я телепат, — сказала я. — Слышу, что думают люди.

— Даже я? — спросил он с любопытством.

— Нет. Поэтому ты мне так и нравишься, — сказала я, погружаясь в мир розового восторга. Мне и в голову не пришло скрывать свои мысли.

Я почувствовала, как колышется от смеха его грудь. Смех у него был хрипловатый.

— Я тебя совершенно не слышу, — продолжала я мечтательно. — Ты не представляешь, как это успокаивает. После, того, как всю жизнь слушаешь бла-бла-бла… не слышать ничего.

— И как же ты управляешься с мужчинами? С мужчинами твоего возраста, которые наверняка только и думают, как бы затащить тебя в постель?

— А я с ними и не управляюсь. По правде говоря, мне кажется, что у них в любом возрасте единственная цель — затащить женщину в постель. Я ни с кем не встречаюсь. Знаешь, все думают, что я ненормальная, а я не могу сказать им правду. А правда состоит в том, что я схожу с ума от всех этих мыслей в каждой из этих голов. У меня было несколько свиданий, когда я только начала работать в баре, с парнями, которые ничего обо мне не знали. Но это ничего не меняло. Невозможно чувствовать себя хорошо, невозможно ни расслабиться, ни возбудиться, когда слышишь, как они думают, красишь ли ты волосы, или что задница у тебя не такая, как у кого-то там, или представляют, какие у тебя сиськи.

Внезапно я встревожилась, поняв, насколько открылась этому существу.

— Прости, — произнесла я. — Не хотела сваливать на тебя свои проблемы. Спасибо, что спас меня от Крыс.

— Они получили возможность напасть на тебя по моей вине, — ответил он. В его голосе мне почудилась затаенная ярость. — Если бы я был пунктуален, ничего бы не случилось. Так что я отдал тебе немного своей крови, поскольку был обязан сделать хотя бы это.

— Они мертвы? — К моему смущению, голос прозвучал визгливо.

— О да!

Я сглотнула. Во мне не было огорчения по поводу того, что мир избавился от Крыс. Но следовало посмотреть правде в глаза. Невозможно было не осознать, что я сижу на коленях убийцы. И все же я была счастлива сидеть вот так, в его объятиях.

— Следовало бы взволноваться, но у меня не получается, — призналась я, прежде чем сама поняла, что собираюсь сказать. И снова ощутила его хрипловатый смех.

— Сьюки, а о чем ты хотела поговорить со мной?

Тут мне пришлось крепко призадуматься. Хотя физически я чудесно исцелилась, сознание было еще затуманено.

— Моя бабушка очень хочет знать, сколько тебе лет, — с сомнением промолвила я. Не представляю, насколько нескромен такой вопрос в отношении вампира. Но этот вампир лишь погладил меня по спине, словно успокаивая котенка.

— Я стал вампиром в тысяча восемьсот семидесятом, когда мне было тридцать лет.

Я посмотрела на него. На светящемся лице не было никакого выражения, а глаза казались двумя черными безднами средь тьмы леса.

— Но ты участвовал в Войне?

— Да.

— Наверное, ты разозлишься. Но она и ее клуб были бы счастливы, если бы ты смог рассказать им немножко о Войне, о том, как это было на самом деле.

— Клуб?

— «Потомки доблестно павших».