— Глупости! — не выдержав, прервал рассказчика Митенька. — Не может быть так, что человек пьет воду, а ему кажется, что это кофий! Разве только если он совсем спятил.

Хунсаг посмотрел сначала на мальчика, а потом на еще теплую чашку, которую тот держал в руках. Заслушавшись, Митя совсем забыл, что на донышке осталось несколько глотков крепкого сладкого кофе, который теперь казался ему напитком богов.

— Если так, то вы, мой дорогой друг, совсем спятили, выражаясь вашими же словами, — усмехнулся странный незнакомец.

Митя недоуменно посмотрел в чашку и увидал вместо коричневой ароматной жижи на дне простую воду. Он удивленно поднес чашку к лицу, почти сунул в нее нос — но сомнений не оставалось. Юноша не знал, какое из оглушивших его чувств является более сильным — удивление или разочарование.

— Но как же это?..

— Не переживайте так! — Казалось, мужчина развеселился, глядя на его расстроенное смущенное лицо. — Будет вам еще кофий, хоть каждый день.

— Но если он ненастоящий, какой в нем вообще смысл? — надул губы Митенька.

— Какая же вам разница? — удивился Хунсаг. — Главное, что вы получили удовольствие, согрелись. Бывает так, что человек, находясь в состоянии нервного возбуждения, пьет настоящий кофе и не чувствует его вкуса. Поверьте, это гораздо хуже, чем наша с вами ситуация.

Несколько минут помолчали. Митенька молчал обескураженно — полученная информация никак не хотела правильно уложиться в его привыкшей к иным реалиям голове. Хунсаг же молчал спокойно — просто терпеливо ждал.

— Так, значит, та женщина, Блаватская, или как ее там, научила вас подобным шуточкам? — наконец спросил мальчик.

— Не совсем, — мягко возразил ему новый друг. — Хотя в конце того вечера мы действительно немного поговорили наедине. Она сама меня позвала, выделив взглядом из толпы. И сообщила мне удивительные вещи, которые так лестно было услышать молодому повесе вроде меня. Елена Петровна сказала, что я особенный. Она видит легкое голубоватое свечение вокруг моей головы, а это большая редкость и бывает только у тех, у кого есть данные стать Великим Учителем… Еще госпожа Блаватская сказала, что если я уважаю мир, в котором живу, то должен немедленно, буквально в тот самый момент, развязаться с привычной жизнью и отправиться странствовать. Сперва я должен отправиться в Индию, затем в Непал, а потом каким-либо способом попробовать проникнуть в Тибет, хоть это и не всегда возможно, а подчас и опасно. И там я должен начать учиться. Принять послушание мудрости. Первым делом, подчеркнула Елена Петровна, мне нужно очистить мое тело. На Востоке считается, что пока тело твое — развалина, никакие истины тебе не откроются.

— Разве ж можно быть развалиной в столь юном возрасте? — удивился Митя.

— Еще как можно, — без улыбки ответил Хунсаг. — Ты развалина, если не можешь несколько дней провести без воды и пищи и чувствовать себя нормально. Ты развалина, если простужаешься на сквозняке. И развалина, если испытываешь страх перед другим человеком.

Митенька вдруг вспомнил чужое лицо, красное и наглое, ужасные слова: «Обоссался, блаародие?.. Блаародие обоссался!» Ему стало неловко. Тем более, Хунсаг смотрел так, словно видел его насквозь. Словно ему было известно о том постыдном инциденте.

— Выходит, и я развалина… — только и смог сказать Митенька.

— Выходит, так, — улыбнулся Хунсаг. — Но это ничего.