– С тобой Антон Дмитриевич? Как хорошо! Передавай ему привет от меня.

Сообщение имело на психиатра самое разительное воздействие. Он, всегда тщательнейшим образом следивший в присутствии пациентов не только за каждым своим словом, но и за всяким жестом, пошатнулся и схватился рукой за горло – что на невербальном языке, языке тела, свидетельствует о категорическом неприятии услышанного/увиденного. Бледность разлилась по его лицу.

– Как же так? – пробормотал он. – Как же так?! Я был уверен, что… – и осекся.

– Уверены – в чем? – с чувством торжества и превосходства спросил Петр Николаевич.

– Что вы меня разыгрываете, вольно или невольно! – напрямик высказался Коняев. – Но сейчас я не могу понять – как?! Как это происходит?!

– Он не разыгрывает, – откликнулся экранчик. – Я это действительно я, Лина Яковлевна Остужева.

Психиатр выхватил из рук Петра Николаевича телефон и, не успел тот опомниться, ввел: «Как это может быть?!»

– Я не знаю, как, – откликнулась Лина. – Даже не представляю. Возможно, сыграла роль любовь. Его любовь, Петечки, – уточнила она.

Остужев выдернул у врача аппарат и написал:

– А поговорить с тобой можно? Словами?

– Экий ты ненасытный, – усмехнулась покойница (усмехнулась в виде трех напечатанных смайликов). – Всего тебе мало! Как всегда. Нет, насколько я знаю, голосовая связь отсюда не действует. Хотя во время сеанса я могу вас слышать. И видеть. Плоховато, но могу.

– Как там у вас все устроено? – не удержался от вопроса Коняев.

– Петя меня уже спрашивал, – слабо улыбнулась она. – Но я не могу рассказать. Просто у меня не хватит понятий и слов. А вы не поймете.

– Может, тебе что-нибудь нужно? – спохватился Остужев. – Что-нибудь прислать тебе отсюда?

– Боюсь, это невозможно, – опять изобразила легкую улыбочку Лина. И добавила: – Подумай, Петя, что тебя еще интересует. Раз я оказалась реципиентом (благодаря тебе), я снова могу выйти с тобой на связь. Завтра.

Раздался легкий шум.

Это всегда невозмутимый, безукоризненно владеющий собой психиатр Коняев упал в обморок.

Лето 2019-го

И если Барбос Аполлинарьевич начинал в свое время с жалкой половины процента, то есть канал его в прайм-тайм (как свидетельствовали всезнающие социологи и пиплметры) люди смотрели лишь на одном телевизионном приемнике из двухсот, то теперь он поднялся настолько, что свободно конкурировал с самыми передовыми распространителями сигнала в стране, порой обходя НТВ и «Россию» и лишь чуть-чуть не дотягивая до всепобеждающего Первого.

А ведь проводником успеха стал профессор Остужев и его изобретение! Точнее, не только они, Чуткевич помнил и о себе, своей креативности, организаторском таланте – и был в том, разумеется, прав. Но нельзя спорить: основной фишкой нового канала, его ноу-хау и главной приманкой, стало именно устройство и программное обеспечение, созданное вдовцом Петром Николаевичем.

За то, что ученый передал Борису исключительные права на использование новинки, телемагнат отблагодарил его, как он сам считал, по-царски. Единовременно перечислил огромную сумму в американской валюте плюс дал пожизненную должность креативного продюсера канала с годовым окладом в сто пятьдесят тысяч «у. е.», полным соцпакетом, личным автомобилем с шофером, личным помощником и горничной. При этом – профессор данного обстоятельства, в условиях отсутствия Линочки, даже не заметил – договор об эксклюзивном использовании его изобретения телеканалом «XXX-plus» автоматически пролонгировался каждый год.