– А кто еще мог кроме вас это сделать? – в три голоса заявили они.

Вот теперь я закипел как чайник со свистком. Жгучая ненависть заливала мою душу. Я задохнулся от возмущения. Меня, считающего позором для себя взять без спроса чужую вещь, вдруг обвиняют в краже денег, да не откуда-нибудь, а из хранилища банка. И кто, вот эти мелкие людишки, для которых честь, служение Родине, великой истине, искусству, ничто. Как свиньи толкутся у банковского корыта, а туда же, кроссовки купят. Я с удовольствием запустил бы пепельницей в жирную рожу Бачка, нет лучше в глуповатую Сысоя. Мысленно выпустив таким образом пар, я пожалел, что никто не слышал этой героической тирады. В кабинете повисла напряженная тишина.

Неужели и Виолетта думает, что это мы с Данилой сперли их деньги? Я посмотрел в спокойные и добрые глаза Виолетты. Они с осуждением смотрели на меня. Я поежился как на морозе. Докатились, если производим впечатление бездуховных и безмозглых юнцов, которым нет веры. Завтра еще скажут, что мы клей нюхаем. На помощь как всегда пришла Настя. Хорошо, что мы взяли ее с собой. Она прокурорским тоном спросила свихнувшуюся тройку:

– На чем вы строите свои предположения, объясните, может быть и найдется ответ?

Начальник охраны дернулся было, чтобы перебить Настю, но его остановил управляющий:

– А что, девчушка права, пусть послушают наши доводы, а потом попробуют их опровергнуть. Кто из вас внятно их изложит?

Начальник охраны, как настоящий мужчина перекладывающий трудную работу на женские плечи, посмотрел на Виолетту:

– Пусть она.

– Ладно, пусть она, хотя это твоя работа, искать воров, – согласился управляющий и повернулся к Виолетте, – мы вас слушаем.

– Вместе с Сысоем мы пересчитали сумки еще раз и хотели уже было закрыть хранилище, когда Данила вспомнил, что забыл на тележке пустую коробку из под торта и сбегал за нею.

Данила перебил ее:

– Не я вспомнил про коробку из под торта, а ты. И ты попросила меня за нею сбегать. А коробка ваша, мне сто лет не нужна была, я ее во дворе банка сразу выкинул в кусты, как только покинул ваше воровское заведение.

Но Виолетта не обращая внимания на Данилу, продолжала рассказ:

– А утром сегодня я немного задержалась, у меня вчера был день рождения, и я решила позже прийти на работу. Сысой уже выкатил тележку для работы кассиршам, и раздал сумки, они вовсю трудились. От нечего делать, я вспомнила про сумку со ста тысячами долларов, и спросила девочек, кто ее считает? Все молчали. Сумки в которой было сто тысяч долларов, не хватало. Ее просто не было. Она пропала, куда спрашивается? И тут я вспомнила, перед тем как закрыть хранилище вот этот парнишка – Данила, забыл в тележке коробку из под торта и сбегал за ней. Я что думаю, может быть он случайно положил к коробку из под торта сумку с долларами. Его ведь на выходе никто не проверял. С коробкой, так он и вышел на улицу. А там коробку в одну сторону, а деньги в другую, куда-нибудь под забор спрятал. Если взял по глупости, по молодости, пусть вернет.

Виолетта смотрела добрыми и грустными глазами на нас с Данилой. В это время Настя задала вопрос Сысою.

– А когда вы привезли из хранилища в кассу пересчета инкассаторские сумки, сколько их было там, вы их пересчитывали?

Начальник охраны молчал.

– А кто обнаружил пропажу? – спросила его Настя.

– Виолетта обнаружила.

– Где она ее обнаружила?

– В кассе пересчета.

Данила, до этого сидевший тихо и молчавший, вдруг окрысился на начальника охраны:

– Правильно, в кассе пересчета была с утра обнаружена пропажа.